Григорий Луцкий относился к той категории граждан, что в объектив по своей охоте никогда не лезут, но все же регулярно в него попадают. Конгрессы, презентации, вручение всяческих премий, а равно встречи Премьера или Президента с, как это принято у нас называть, деловой элитой страны — без Луцкого не обходились. Пусть на заднем плане, но он там мелькал.

Насчет того, насколько влиятелен и богат «дядя Гриша», всегда велись споры. Велись и сейчас — главным образом о том, по праву ли господин Луцкий находится во втором десятке самых богатых людей России, по версии журнала «Форбс», или было бы правильнее вернуть его в первый десяток. Цветная металлургия кризис вроде пережила, так что владельцу трети российской меди и олова снова самое место в первой десятке.

По правде говоря, Татьяну весьма слабо беспокоил вопрос о точном месте господина Луцкого в пантеоне финансовых богов. А вот что делает сей небожитель в гостях у заштатного провинциального Столбова — вот это зверски любопытно.

И снова ожили подозрения. Нет, не про наркотики речь. Медный король Луцкий и пошлая торговля наркотой — это несовместимо, это из разных весовых категорий, из разных миров. Тут что-то другое. И, кажется, она начинает кое о чем догадываться…

Тем временем медный король вошел в домик, не прерывая начатый во дворе монолог — объяснял хозяину причину явного опоздания:

— Да понимаю, Миша, что уха остыла. Эх, будь моя воля, был бы здесь уже днем. Меня Саныч мариновал, е…ый мудак. Захотел встретиться, просил в офис приехать к шести. А сам на три часа задержался, бл…ая сука. Ну, и разговорчик у нас был очень короткий…

То что родные олигархи в неформальной обстановке базар не фильтруют, Таня знала. Ее больше интересовал неизвестный Саныч, держащий в своей приемной магнатов первого десятка. Свои соображения были, но хотелось дополнительной информации.

— Гриша, не парься на пороге, — прервал гостя Столбов. — Проходи к ушице. Настроение поднимешь, ну и заодно поговорим: ты про столичные дела, я про охотничьи.

Олигарх, уже избавившийся от куртки (помогла одна из девиц), с вопросительным интересом посмотрел на Татьяну: а ей стоит ужинать с нами? Но именно посмотрел, понимая, решать хозяину.

— Будьте знакомы. Татьяна Анатольевна, твоя землячка, — весело сказал Столбов. — Секретов от нее нет и быть не может: все равно все вызнает сама.

— Алина, Ирина — мое юридическое сопровождение, — хохотнул Луцкий, — дамы приятные во всех отношениях, в любое время суток. А ты, Миша, как вижу, себе изменил — был выездной ходок, а теперь и дома при даме. Ладно, пошли к ушице.

«К хренушице, — зло проговорила про себя Таня, провожая взглядом рыхлую фигуру олигарха. — Хозяин жизни, мать твою! Вывести бы всю вашу кодлу на чистую воду, да только кто мне даст!»

Слово «чистая» в мыслях проскочило не случайно. Оно впрямую относилось к Таниным догадкам: а что если город Зимовец со своими заводами, комбинатами и цивильной инфраструктурой — всего лишь мощная прачечная для капиталов таких вот дядек вроде Луцкого? Если прачечная работает исправно, то и содержаться должна по первому разряду, разве не так? Какой криминал, какие воры и всяка разна гопницкая шелупонь, когда такие дядьки проводят через «здесь» свои капиталы! Кто позволит, чтобы всякая мелочь путалась под ногами и могла помешать отлаженному процессу? А все это пиво-воды, маринованные овощи и свинодельческие комбинаты — это не что иное, как декорации для налоговых органов. Когда спросят где надо, а каково, мол, происхождение ваших капиталов, товарищ Луцкий, тот ответит: так вот же, глядите, люди дорогие, город Зимовец поднимаю, вкладываюсь в благородные дела, в леспромхозы и центры для алкоголиков, в производство контейнеров и пива и все могу доказать, все документы в порядке, какие еще вопросы?

* * *

Хотя из обслуживающего персонала Таня заметила лишь паренька лет семнадцати (возможно, сын смотрителя заимки), шустрил он быстрей иного официанта. Когда прошли в соседнюю комнату и сели за круглый стол, громадный лакированный деревянный пень, число приборов было как раз по гостям.

Не то чтобы стол ломился от закусок (тарелка с солениями, миска с маринованными и миска с солеными грибами, мясные закуски и длинный копченый сиг), ну так и едоков не взвод. Впрочем, на закуски время не тратили: уже пахло ухой, и через минуту она появилась на столе.

— Ну, и чего хотел от тебя Саныч? — спросил Столбов. Произнес это с понимающей усмешкой. Это как после школы мальчишка забегает в гараж или в мастерскую, к знакомому соседу дяде Мише, знатоку детской души получше любой училки, а тот и спросит: «Откуда у тебя знатный фингал?»

— Я сам сразу и не понял, чего этот урод от меня хочет? Привычка у него такая: пригласил тебя, намекнул, а ты гадай, для чего. Е…я б…дь, Сталина из себя корчит: ты, мол, три раза обосрись, пока не поймешь, чего надо от тебя. — Луцкий на миг прервался — рюмки уже наполнены.

— Ну, за то, чтобы встречаться только с теми, кто нам приятен, — предложил Столбов.

Олигарх поддержал тост, и все вздрогнули. Таня выпила почти всю рюмку, поспешила запить духмяным до резкости брусничным морсом. Одна из девиц (Алина?) предусмотрительно выпила рюмку наполовину, но все равно кашлянула. Другая (Ирина?) решила не отстать от эскортируемого объекта, но не рассчитала силы и поперхнулась до разбрызгивания.

— Первая — колом, вторая — соколом, — подбодрил ее Столбов. Алина усмехнулась, углядев в застольной поговорке сексуальный подтекст. — Так, Гриша, чего хотел-то от тебя этот славный ветеран Фонда спасения бобров?

— Да музей этот все. Теперь еще и Фонд при нем. Насчет музея самого я не спорю, пусть он и закрытый, но нужен. Ладно, что дал на него сто тысяч евриков, пусть там они, бля, пишут летопись своих подвигов хоть на золотой бумаге. Но Фонд завели — противодействия фальсификациям. Мол, если про них где-нибудь на Западе вышло, оплатить опровержение. Ладно, дело тоже правильное, нечего на Россию варежку разевать. Дал пятьдесят тысяч, думал, хватит.

— А потом тебя вызвал Саныч и сказал: «Маловато будет». — Столбов слушал, не забывая хлебать ушицу, да еще и знаками призывая к этому Луцкого.

— Ну да. Если бы сказал. Помурыжил на ожиданке три часа. Потом — разговор. Поначалу про Фонд, поблагодарил меня, козлина. Я ему прямо: достаточно поддержал? Тот, сука, руками разводит — мол, не знаю ваше финансовое положение, на токийской бирже медь упала, на нью-йоркской свинец поднялся, не могу советовать. Потом чуть по коньячку. Знал бы, не стал с сукой пить. Заспорили, как лучше — если шофер есть или ты за рулем. И тут он говорит типа, ну совсем между делом. А ведь твой-то шоферик, Филимонов, что пять лет назад уволился после ДТП, заяву написал. Мол, за рулем тогда был шеф, а я взял на себя вину за ту сбитую бабенку за миллион. Знаю, говорит мне Саныч, алиби у тебя есть, но оно хилое. Нет, дела на тебя не заведено. Но я бы на всякий случай не стал бы в Лондон летать. Вдруг завтра повестка придет, что тебе идти на допрос. Не, конечно, не как «сидетелю»…