под музыку несколько плавных движений, потом застыла, будто играла в игру «море волнуется раз». Так она простояла около минуты. Когда очнулась, произнесла:

— Вы тех гадёнышей не поймаете. Не-а, не верю я в это. Придётся самой принимать меры. Нужна ищейка.

— Собака? — удивился Мамонт.

— Ну нет же, глупенький, — улыбнулась Варвара. — Никакая собака тут не поможет, как тебе только такое в голову пришло. Я сама сделаю ищейку. Сегодня же привезите мне какого-нибудь парня или девушку.

Семён понял, что она собирается сотворить очередного монстра. Особенного монстра. Привезти парня или девушку? Что ж, куда деваться, привезут. И да, им с Мамонтом найти тех людей в масках было бы очень затруднительно без посторонней помощи. В конце концов они ведь не сыщики. Есть кое-какие связи, но пока дёрнешь за все ниточки уйма времени пройдёт, и не факт, что это сработает. А Варвара слишком нетерпеливая.

— Вам ещё есть, что мне сказать? — её щека дёрнулась — верный признак, что настроение опять вот-вот изменится.

— Нет, — Семёну хотелось поскорее оказаться как можно дальше от этого дома.

Варвара как-то по птичьи крутанула головой, медленно моргнула и это было похоже, как если бы люки в бездонные колодцы закрылись и открылись.

— Тогда проваливайте к ебене фене! Вы утомили меня, гадёныши! Проваливайте! — топнула ногой.

Они даже не ушли, а сбежали из дома. Когда садились в машину, Варвара стояла на веранде, улыбалась и махала им рукой. По дороге в город, Мамонт начал плаксиво возмущаться:

— А меня за что она наказала? Ты виноват, а меня наказала. Я чуть не обосрался. Нечестно это.

Нервы Семёна сдали. Он остановил машину, вышел, выволок Мамонта наружу, вдарил по морде.

— Достал ты меня, сука! Если ещё хоть слово от тебя сегодня услышу, грохну к херам!

Мамонт обиженно засопел, но во взгляде было обещание припомнить этот удар.

— Грохну! — повторил Семён. — Ты понял меня⁈

— Угу.

Они снова сели в машину, поехали. Мамонт косился на Семёна, играл желваками, но за всю дорогу до города больше ни слова не произнёс.

* * *

Ярослава достало уже это безделье. Да, вчера вырубили десяток мразей, но этого мало, ему хотелось действовать, рисковать, что-то менять. От остальных и то больше проку, чем от него. Прячется в этом долбаном коттедже, ждёт чего-то. Неровен час так и крыша поедет, депрессуха начнётся.

Они с Вадиком сидели в гостиной. Мальчишка пил чай с печеньем, а Ярослав расхаживал туда-сюда, не находя себе места.

— Ты опять ночью кричал, — как бы невзначай сказал Вадик.

Ярослав поморщился.

— Хрень всякая снилась.

— И мне снится всякое. И то, что было в детдоме, и пожар. Нехорошие сны, — Вадик отложил недоеденное печенье — пропал аппетит.

Ярослав тряхнул головой.

— Всё, больше не могу тут торчать! Тошно, хоть вой!

— А что нам ещё делать-то? Нонна сказала сидеть дома, значит надо сидеть.

— Нонна, Нонна, — передразнил Ярослав. — Слишком уж она осторожничает, а меня всё это уже достало, — он вынул из внутреннего кармана джинсовой куртки фляжку, сделал нервный глоток и повторил: — Достало! Рядом с детдомом, как ты рассказывал, постоянно мрази пасутся.

— Да, так и есть. Никогда не забуду, как во время тихого часа или по ночам щупальца в форточки пролезали и шевелились под потолком как водоросли. Страшно было. А форточки нельзя было закрывать, свежий воздух и всё такое. Тогда тепло ещё было…

Ярослав прошёл в прихожую, обулся, надел камуфлированную куртку поверх джинсовой. В дверном проёме показался Вадик.

— Ты куда собрался?

— К детдому. Вырублю парочку другую мразей, хоть какая-то польза.

— Но Нонна…

— К чёрту Нонну! — глаза Ярослава злобно блеснули. Он осёкся, сообразив, что ведёт себя как истеричка и сменил тон на более мягкий. — Нонна ничего не узнает. Я туда и обратно. Через лес пойду, не засвечусь.

— Я с тобой, — решительно заявил Вадик и тут же принялся одеваться.

Ярослав тяжело вздохнул. Брать с собой пацана — паршивая затея, но спорить и тем более ругаться с ним не хотелось. К тому же малец имеет полное право мстить мразям за то, что они творили в детдоме. А он, Ярослав, присмотрит за ним. Возможно, это безответственно, так наверняка сказала бы Нонна, но… к чертям собачьим все эти правила нормального мира. Мир сошёл с ума, по нему бродят монстры, а значит и правила нужно менять.

— Лады, — выдавил Ярослав. — Шокер не забудь прихватить.

* * *

Путь по тропинке через лес занял минут сорок. На шоссе поймали попутку, добрались до южной окраины города. Ещё десяток минут — и были на месте. Вадик закусил губу, увидев здание, где прошли три года его жизни. Ветхое, давно требующее ремонта, окружённое убогим забором, с которого спала вся краска. В этом месте даже деревья выглядели какими-то больными, усталыми. Казалось, власти города специально подыскали для интерната самую унылую территорию, чтобы отправлять сюда с глаз долой никому не нужных детей, будто индейцев в резервацию. Рядом с будкой расхаживал охранник, вид у него был сонный, помятый. Две женщины в белых халатах куда-то тащили здоровенный бак с красной надписью «отходы». Вороны с пронзительным граем вспорхнули с крыши и чёрными кляксами заметались в хмуром пространстве, словно дополняя всеобщую картину осеннего увядания.

— Натяни капюшон на глаза, — сказал Ярослав. — Ещё не хватало, чтобы тебя узнали.

Вадик послушался. Они вдоль забора обошли здание. Вот и мрази. Три старухи и прыщавая девчонка лет семнадцати. У всех были одинаковые чёрные зонты — трости. Старухи стояли возле кустов — серые, неприметные, скучные. А девчонка расположилась на скамейке рядом с тонкими берёзами, выстроившимися в ряд точно щуплые солдаты, неспособные защитить даже самих себя. Четыре эфемерных щупальца тянулись за ограду, на территорию, где под присмотром молодой воспитательницы играли дети, и поочерёдно присасывались то к одному ребёнку, то к другому, понемногу выкачивая жизненную силу из каждого.

— Вырубим тварей и сразу же сваливаем, — заявил Ярослав. — Старух со спины обойдём. Ты вырубаешь вон ту, в берете, а я остальных.

— Может, я лучше прыщавую вырублю?

— Делай, как я сказал! — разозлился Ярослав. — Будешь спорить, никуда потом тебя с собой не возьму, усёк?

— Усёк, — обиженно пробубнил Вадик. Он вынул из спортивной сумки электрошокер. Корпус удобно лёг в ладонь.

— Двинули, — сказал Ярослав и, озираясь, направился к старухам. Вадик засеменил следом.

Мрази их не замечали, продолжая вытягивать жизненную силу из детей. Охранник зевнул, вынул сигареты и закурил. Вороны каркали истерично, словно им угрожала опасность. До старух осталось всего десяток метров. Ярослав, чувствуя что-то вроде охотничьего азарта, рассудил, что расправа над тварями займёт секунд тридцать,