Вышел из дома привычно хмурый, заранее усталый, как это обычно бывает с «совами», вынужденными слишком рано начинать рабочий день.

За ночь на стене соседского гаража появилась смешная картинка: лысый толстомордый мужик с огромными вислыми усами, больше похожими на приклеенные под носом лисьи хвосты. Рядом — надпись яркими красными буквами: «Ус». И указательная стрелка направлена на соответствующий объект. Чтобы, значит, не перепутать.

Невольно улыбнулся. А утренняя улыбка, как известно, приравнивается к дополнительной порции эспрессо. Или ристретто, в зависимости от ширины и искренности. Поэтому дальше зашагал бодро, даже сутулиться перестал, а ведь обычно осанка выправляется не раньше шести вечера, хоть портновский метр глотай за завтраком.

Пошел по традиции не кратчайшим, но любимым маршрутом, по Жемайтийской улице, где на одной из стен красуется надпись: «Your life will be happy and peaceful».[4]Бледная, полустертая, почти незаметная на фоне пятен и трещин, она уже лет семь великодушно обещала счастье и покой прохожим, освоившим начальный уровень английского. То есть практически всем без разбору. И неизменно поднимала настроение.

Иных граффити на этой улице не было — до сегодняшнего дня.

Нынче же стены на Жемайтийской вдруг покрылись неумелыми рисунками и аккуратными четкими подписями, как будто рисовал ребенок, а писал взрослый человек. Жалобная тощая разноцветная курица и надпись: «Фазан». Ручки-ножки-огуречик с условной рогаткой и в еще более условных коротких штанишках — «Шалун». Толстый гибрид автомобиля и автобуса с букетом выхлопных газов в положенном месте, но рядом с ним не существительное «Машина», а глагол «Поедем» и несколько вопросительных и восклицательных знаков, вперемешку. Приятное разнообразие. Дальше снова сплошь существительные и соответствующие картинки: «Самолет», «Телефон», «Облака», «Замок»; масштабный шедевр детсадовской маринистики с подписью не «Море», как следовало бы ожидать, а «Волны». И уже на самом углу — гора ярко-желтых точек, больше всего похожая на популярный тридцать лет назад салат «мимоза». Однако, если верить подписи, никакой это не салат, а «Золото». Знай наших.

Вышел наконец на Пилимо, к троллейбусам. Улыбался все шире. Думал — смешная затея. Дурацкая, но очень смешная. Сделали мне утро, такие молодцы. И еще целой куче заспанного народа наверняка.

Когда увидел на остановке здоровенного мужика с роскошным светло-русым хайром до плеч и соответствующей бородищей, в черной футболке с надписью «Косматый», одобрительно хмыкнул. Самоирония — великая вещь, и самому смешно, и прохожим радость.

Углядев на чужой сумке с принтами повторяющуюся надпись «Амбидекстр», рассеянно задумался, действительно ли ее хозяйка одинаково хорошо владеет обеими руками? Или просто ходит с модной сумкой, не особо вникая в содержание?

И только когда у ближайшего светофора притормозил великолепный чоппер, на руле которого вызывающе болталась мятая картонка с обезоруживающей надписью «Мотоцикл», удивился, да так, что пробормотал вслух: «Нет, ну это уже слишком». Отвернулся и уткнулся взглядом в окно нежилого дома, на запыленном стекле которого кто-то аккуратно вывел пальцем прилагательное «Мутный».

Вот черт.

На работе, впрочем, ничего этакого не наблюдалось. Правда, приходилось постоянно напоминать себе, что изображающая весенние лужи картинка под названием «Капель» висела в коридоре всегда. И условно смешную табличку «Бессознательное» на дверь штатного психолога приделали еще неделю назад, в честь дня ее рождения, да так и забыли снять. Нет здесь никакого подвоха. Нет, нет, нет.

В сумерках вышел на улицу и едва устоял на ногах, потому что на тротуаре алели крупные ровные буквы: «СУМЕРКИ». Хотел было снова, как утром, сказать: «Это уже слишком», но решил не повторяться.

Подумал: интересно, что будет, когда совсем стемнеет? Кто-нибудь придет, чтобы стереть эти буквы и написать новые: «НОЧЬ»? Но не стал ждать. Напротив, прибавил шагу.

По дороге зашел к сестре, которая купила новый компьютер и теперь взывала о помощи.

Лина давно собиралась учить немецкий и вот наконец начала. Поэтому все в ее доме теперь было облеплено наклейками со словами: «der Tisch», «der Stuhl», «der Kühlschrank», «die Tür», «der Fußboden», «die Decke».[5]И так далее.

Прихлебывая чай с лимоном из чашки с надписью «die Tasse»,[6]сказал — сам не заметил, что вслух:

— Так вот на что это похоже.

— Что на что похоже? — переспросила сестра.

Пришлось объяснять.

— Все эти картинки и надписи в городе. Выглядит, как будто кто-то учит язык.

— Какие картинки?

Вкратце пересказал все, увиденное за день.

— «Мотоцикл» — это особенно круто, — отозвалась Лина. — Ничего себе — картонка на руле! Совершенно необъяснимо. Остальное… Ну, даже не знаю. Все может быть. Если предположить, что простые слова — «дом», «дерево», «тротуар» и так далее — он уже выучил… Или она? А кто, собственно?

Пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Мироздание, — усмехнулась Лина. — Верховное божество современных агностиков. Не знаем, кто у нас тут начальство, но смутно подозреваем, что оно все-таки есть. Потому что, если нет, тогда совсем уж как-то бессмысленно.

Подхватил:

— Ну да. Именно. И вечно пристаем к неведомому начальству с просьбами: сделай то, прекрати делать это. Одна моя подружка вообще регулярно письма ему пишет — в своем дневнике. Так и обращается: «Дорогое Мироздание!» — прикинь. Как бы в шутку. Но при этом всякий раз очень рассчитывает на ответ.

— Вот прямо берет и пишет? — восхитилась Лина. — Ну надо же. А я-то, дура, просто вслух говорю. Иногда… Слушай, это сколько же нас, таких неугомонных просителей, бродит сейчас по свету? Неудивительно, что Мироздание решило наконец выучить человеческий язык. Хотя бы из любопытства. А то как-то глупо получается: все от тебя чего-то хотят, а ты понять не можешь. И тем более внятно ответить. А нам же, бедным зайцам, так надо! Я бы на месте Мироздания тоже села зубрить. То-то мы все попляшем, когда оно освоит хотя бы начальный уровень и вступит в диалог! Уже жду не дождусь.