диктатуру одной партии, что вызовет чрезвычайное обострение противоречий в германском обществе. За это он не хотел бы отвечать ни перед данной им присягой, ни перед собственной совестью».

Геринг начал обрабатывать окружение Гинденбурга, в том числе его сына. Его старания увенчались успехом. Удалось нейтрализовать и действующего канцлера, генерала фон Шлейхера, назначенного Гинденбургом 2 декабря. Шлейхер, пытаясь удержать власть, предложил лидеру левых нацистов Грегору Штрассеру пост вице-канцлера и министра-президента Пруссии. Но Герингу удалось договориться с некоторыми генералами рейхсвера, и дорога Гитлера к посту канцлера была расчищена.

22 января 1933 года, в воскресенье, когда Геринг был в Дрездене, его вызвал Гитлер. Дело в том, что Геринга срочно хотел видеть сын президента Гинденбурга Оскар. В тот Же вечер встреча состоялась на квартире Риббентропа. На ней присутствовали Папен и Отто Мейснер. Последней каплей, склонившей Гинденбурга в пользу Гитлера, стало то, что Шлейхер одобрил инициированное социал-демократами расследование по поводу незаконного выделения средств землевладельцам Восточной Пруссии. Утверждалось, что значительная часть средств досталась друзьям Гинденбурга, а не тем, кто в них действительно нуждался. Оскар сказал, что если Гитлер закроет дело, то он убедит отца назначить его канцлером.

29 января 1933 года Геринг объявил об этом на совещании партийного руководства в берлинском отеле «Кайзерхоф». Геббельс записал в дневнике:

«Это был час величайшего триумфа Геринга. Несколько лет он прокладывал фюреру дорогу к власти политическими и дипломатическими средствами, вел бесконечные, изматывающие переговоры. Здесь сыграли свою роль достойные восхищения и присущие ему сила убеждения, сила характера и преданность Гитлеру».

В той же записи Геббельс назвал Геринга «честным солдатом с доверчивым сердцем ребенка», который принес фюреру «самое радостное и самое значительное в его жизни известие».

Вечером Геринг наконец позволил себе расслабиться. Он позвонил Эмме в Веймар и радостно сообщил:

«Все в порядке. Завтра Адольф Гитлер станет рейхсканцлером. Тебе обязательно надо быть в Берлине, я пришлю автомобиль».

На пути к однопартийной диктатуре

30 января 1933 года именно Герингу выпала честь объявить на пресс-конференции состав нового правительства. Как вспоминал один из присутствовавших немецких корреспондентов Вильгельм Фришауэр, «Геринг выглядел немного застенчивым и в то же время преисполненным чувством гордости за выпавшую на его долю удачу. Он был сама любезность и рассудительность».

Пресс-конференция, проходившая в ночь с 30-го на 31-е, транслировалась по радио. Геринг заявил:

«Мы завершили темную эпоху нашей истории и открыли новую главу, в которой будет хлеб и работа для немецкого народа, честь и свобода для всех нас».

На самом деле Геринг вовсе не собирался в тот момент почивать на лаврах. Он понимал, что власть надо еще удержать и укрепить. Геринг получил пост рейхсминистра без портфеля (предполагалось, что со временем он возглавит министерство авиации, которое еще только предстояло создать) и стал министром внутренних дел Пруссии. Формально Геринг подчинялся фон Папену, который был прусским рейхскомиссаром, но фактически действовал независимо от него. Другой представитель НСДАП, Вильгельм Фрик, получил портфель рейхсминистра внутренних дел. Вдвоем с Герингом при поддержке штурмовиков им предстояло расправиться с политическими противниками и обеспечить контроль партии над всеми силовыми структурами, за исключением рейхсвера. Ненацистское большинство правительства во главе с Францем фон Папеном помешать им в этом не могло.

Вечером состоялось грандиозное факельное шествие штурмовиков, эсэсовцев, а также членов ветеранских организаций «Штальхелм» («Стальной шлем») и «Кифхойзер». Последняя была названа в честь горы в Граце, в недрах которой, согласно легенде, спит император Фридрих Барбаросса, которому суждено проснуться и выйти на свет Божий тогда, когда возродится Германская империя.

Гинденбург, наблюдая за шествием из окна президентского дворца и приветствуя толпу, впервые тепло отозвался о Гитлере:

«Если бы я знал, что он может так вымуштровать бойцов, я гораздо раньше обратился бы к его услугам».

В свою очередь Гитлер приветствовал участников марша с балкона рейхсканцелярии. Геринг, одетый в партийную униформу, стоял рядом с ним и вел прямой репортаж для радио:

«Мои германские братья! Я нахожусь у здания рейхсканцелярии. Сюда сегодня пришли сотни тысяч людей. Их энтузиазм сравним только с энтузиазмом 1914 года, когда народ поднялся на защиту своего отечества, чести и свободы. 30 января 1933 года войдет в историю как день, когда народ, после четырнадцати лет страданий и стыда, вновь обретает свою прежнюю славу. Великий фельдмаршал сегодня вместе с молодым поколением! Он встал рядом с новым молодым вождем, который поведет нацию к лучшему будущему! Сотни тысяч немцев ликуют под этими окнами, веря, что будущее принесет хлеб и работу всем им, свободу и достоинство всей нации!»

После окончания шествия в рейхсканцелярии состоялся торжественный прием. Оттуда Гитлер, Геринг и другие нацистские лидеры отправились на день рождение принца Августа Вильгельма, который приходился на 31 января. Праздновать начали уже в полночь.

В отель «Кайзерхоф» Геринг вернулся в три часа ночи. Ожидавшая его Эмма сообщила, что ей надо срочно ехать в Веймар, так как утром начнутся репетиции «Фауста» и она рассчитывает на роль Маргариты. Герман огорчился, но возражать не стал.

Репетиции целиком занимали Эмму в последующие три недели, Геринг же без остатка отдавался работе. Тем не менее несколько раз им все же удалось повидаться. Либо Герман приезжал на автомобиле в Веймар, либо Эмма последним поездом отправлялась в Берлин, чтобы утренним успеть вернуться обратно. Когда она впервые увидела холостяцкую квартиру Геринга на Кайзердамм, то не преминула отметить, что она обставлена со вкусом. Кухарка Геринга хорошо готовила, и устраиваемые там приемы пользовались популярностью из-за хорошей кухни и отменных вин, подававшихся в изрядном количестве. Кроме женской прислуги в квартире жил слуга — бывший военный моряк Роберт Кропп, который очень привязался к своему хозяину, как и тот к нему. Это засвидетельствовал в июне 1945 года один из американских офицеров, в сердцах сказавший Кроппу:

«Нет смысла вас допрашивать, вы все равно ничего не скажете против своего господина».

В 1933 году, как рассказывал Кропп Фришауэру 15 лет спустя, Геринг неизменно вставал в семь утра, после легкого моциона брился, посыпая щеки и шею тальком, чтобы подсушить кожу. Недоброжелатели же распускали слух, будто Геринг пудрится, намекая на его нетрадиционную сексуальную ориентацию, но это не имело ничего общего с действительностью. После бритья Геринг съедал завтрак — кофе и рулеты. За кофе он просматривал газеты. Затем ему подавали машину. Геринг надевал партийную форму особого покроя, специально для него сшитую, поверх нее