Надеюсь, сегодняшний спектакль обойдется без жертв. Я взяла в руки программку, которую успела купить в фойе. Ага, фамилия Жиндаревой аккуратно вычеркнута, от руки вписана Анжела. Все другие актеры остались прежними. Фамилия Никиты нигде не фигурировала. Только в самом конце мелким шрифтом стояло: «В остальных ролях заняты актеры театра». Ага, читай между строк — и другие микроорганизмы. Понятно, почему его до сих пор не хватились.

Ладно, по крайней мере, теперь я узнаю, что там у них за «Призрак» и чего он делал в этой самой опере. Свет погас, заиграли увертюру, занавес поднялся, и действие началось. По сцене передвигались пушистые барышни в перьях. Пели песнь тоскующего самца мужчины, затянутые в трико. Какие-то бесполые существа в длинных балахонах изображали танец духов. Если честно, происходящее на сцене меня не вдохновляло. Может, я чего-то не понимаю в искусстве, потому что, судя по восторженным лицам зрителей, только я одна оставалась равнодушной к происходящему. Или, занятая своими мыслями, я опять пропустила что-то важное, самое главное?

Анжела появилась на сцене где-то к концу первого действия, выпорхнув из какой-то будочки. Я приметила это сооружение еще в первое посещение театра. Нужно спросить, что это такое. Сверху спустились какие-то качели, Анжела устроилась на них и стремительно понеслась к самому потолку. Все это она проделывала, не закрывая ни на минуту рта. Голос у нее оказался сильным и приятным, хотя я не разобрала и половины слов. Незаметно все происходящее на сцене увлекло и меня. Музыка, игра света, нарядные костюмы, пластика создавали сказочное зрелище. И хотя смысл мюзикла для меня оставался за семью печатями, ощущение праздника было самое настоящее.

В антракте все рванули в фойе: кто в буфет, кто в туалет, кто покурить, кто потрепаться. Я поднялась в гримерку, миновав строгую тетечку-вахтершу. Как ни странно, она меня узнала. Пройдет еще пара-тройка дней, и я тут своим человеком стану. Анжела сидела в бывшей гримерке Лилианы. «Король умер. Да здравствует король!» — как говорится. Тут толпилось огромное количество народу, все поздравляли Анжелу с удачным дебютом. На столике стояла пара бутылок шампанского, наполненные фужеры.

— Ой, Танечка, — кинулась девушка ко мне на шею. — Спасибо тебе. Ты мой талисман. Это так здорово, так здорово. Я все время, пока сидела в будке, смотрела на тебя. Тебе понравилось?

— Конечно, — пришлось подыграть, — здорово. Поздравляю.

— Таня, давай выпьем на брудершафт.

Анжела протянула мне бокал, наполненный золотистым пузырящимся вином. Шампанское было приятное и сразу ударило в голову. Шум и гам прервал голос, раздавшийся из динамика: «Приготовиться всем актерам, через три минуты начнется второе действие. Выход кордебалета».

Я отозвала Анжелу в сторону и, сославшись на очень важное дело, попрощалась. Я не стала ей ничего говорить про Никиту, нечего ей сейчас волноваться по пустякам. Обещала, что позвоню, как только все прояснится.

Честное слово, у меня не было никаких планов, конкретной встречи тоже не было. Просто я чувствовала себя ужасно разбитой, волнения прошедших дней, «нападение» Никиты не прошли даром. Нужно хорошенько выспаться и прийти в себя. Завтра серьезный день, необходимо осмыслить все происшедшее и решать, как действовать дальше. Почему-то у меня было такое чувство, что я близка к разгадке. А раз так, нужно только спокойненько поразмышлять.

Я решила, что встречусь завтра с Кочеряном и сообщу ему о связи Лилианы и Никиты. Расскажу, что Никиту кто-то преследует. Надо бы позвонить, договориться о встрече.

Как хорошо возвращаться домой рано! Я загрузила в СВ-печку куриные окорочка, густо политые майонезом, и ломтики картошки. Через двадцать пять — тридцать минут ужин будет готов. У меня есть время принять душ и немного расслабиться. Усталость смыло приятной прохладной водой, появилась легкость, ощущение полного покоя. Запах жареной курочки проникал даже в ванную. Чего еще человеку для счастья надо? А, надо выпить. Только вот пить в одиночестве — признак подкрадывающегося алкоголизма. Я посмотрела на часы: десятый час. Время еще детское, и я постучала в стенку соседке Ане. В ответ тут же раздался условный сигнал. Сейчас придет. Минут через пять она нажала на звонок у входной двери.

— Привет, Тань, ты чего? — как всегда, жизнерадостно начала Аня. — Ты не заболела? Так рано, а ты уже дома. Ой, а чем это так вкусно пахнет? — проходя на кухню и принюхиваясь, спросила Аня.

— Привет, привет, — сказала я, закрывая дверь. — Я не заболела, просто захотелось побыть дома. Посидишь со мной?

— Ну, смешная, конечно. Когда это я отказывалась?

Пока я резала хлеб, открывала баночки со всякой всячиной и раскладывала курицу, Аня успела рассказать все свежие и не очень новости. Я услышала парочку версий гибели Жиндаревой, но не стала говорить Ане, что веду это дело.

— А что у нас за праздник? — спросила Аня, указывая на бутылку мартини, которую я достала из холодильника. — Ты дело закончила? Расскажи…

Да я его еще и не начинала, если разобраться. Рассказывать нечего. А обманывать доверчивую, восторженную девочку не было желания.

— Да нет, Аня. Просто мне чего-то стало грустно и одиноко, вот я и решила устроить праздник.

Мы поболтали о том о сем, послушали музыку, посмотрели какой-то боевик по видео. И незаметно моя хандра улетучилась. Аня помогла убрать на кухне и отправилась домой. А я набрала номер Арарата. Так, на всякий случай…

— Да, слушаю, — раздался в трубке голос Кочеряна.

В номере было довольно шумно, я услышала женский смех, шум, возню. Женский голос как будто требовал чего-то: «Дай, ну дай». У Арарата выдернули трубку из рук, и женский голос заявил:

— Он занят, перезвоните позже.

Трубку бросили. Вот это номер: наш страдающий, безутешный влюбленный горюет в номере не один. Хотя живому о живом. Арарат мужчина видный, что ж ему теперь, до старости отказывать себе в плотских радостях?

Не знаю почему, но мне все равно было как-то не по себе. Вот по Никите видно, что он горюет. Если, конечно, он не играет. Что-то я совсем запуталась… Пора спать. Пусть утро вечера мудренее будет.

А утром, наскоро позавтракав, испив кофею, я села за компьютер. Нужно было проанализировать всю имеющуюся информацию. Тут-то меня и ждало неожиданное открытие. На вопрос, есть ли у Лилианы второй любовник, теперь я могла ответить утвердительно. А вот вопрос, знал ли Арарат о существовании второго любовника, оставался открытым.

Что-то было не так. Я беседовала со всеми, кто знал Лилиану. Никто ни словом не обмолвился о ее связи с Никитой. Да и сам Никита утверждает, что связь они скрывали тщательно. Хотя знал еще кто-то третий — шантажист. Почему же тогда Кочерян все время мне говорил о каких-то слухах, якобы касающихся Лилианы и любовника? Никаких слухов я не слышала. О существовании Никиты я узнала, скажем так, случайно. Выходит, Кочерян знал о любовной связи? И отомстил? Нет, не может быть. Арарат действительно теряет большие деньги со смертью Лилианы. Ее смерть ему просто невыгодна. А что, если врет Никита? Может, это выдумка, что они были любовниками. Он подбросил фотографии, он же их украл. Ведь признался же он, что прятался в театре. Что ему мешало напасть на меня, а затем изобразить испуг? Для него лицедейство — профессия. А хочет он подставить Кочеряна…