– Ага! На ловца и зверь бежит!

Тейт выскочил из пикапа и взлетел на крыльцо мини-маркета, перепрыгивая через две ступеньки. Он спешно набрал продуктов – не забыв прихватить и какой-то вегетарианской бурды, – и вывалил все на прилавок перед единственной кассой.

– Похоже, собираешься в кемпинг на выходные? – поинтересовался пожилой продавец с длинной всклокоченной бородой и пучком на затылке, пробивая покупки и складывая их в пакеты.

– Да, сэр, – машинально ответил Тейт.

– Надеюсь, погода не подведет. А то в последнее время у нас тут черт-те что творится.

– Будем надеяться, что пронесет. Слушайте, а тот таксофон работает? – Тейт ткнул большим пальцем в сторону парковки, где стояла застекленная алюминиевая будка родом словно из кино семидесятых.

– Ну да, сынок, конечно. Наверное, единственный аппарат в этой части страны, который еще работает. Он даже четвертаки принимает.

– Круто. Дадите мне сдачу четвертаками?

– Конечно, малыш. – Мужчина протянул ему горсть монет. – Эй, ты не собираешься превратиться в Супермена или что-то в этом роде?

– Нет, сэр. Я – супергерой другого плана.

Тейт вышел из магазина, сопровождаемый смешком продавца. Он сложил пакеты с продуктами в кабине пикапа и направился к телефонной будке. С ощущением, будто он шагнул в прошлое, Тейт набрал номер, который заучил еще в пятилетнем возрасте. Грубый старческий голос ответил после третьего гудка.

– Алло?

– Д-дед, это я, Тейт. Я жив. – И тут Тейт Орлан Тейлор разрыдался.

ТЕЙТ

– Послушай, прежде чем ты начнешь орать на меня, обрати внимание, что я не переступил порог кабинета. К тому же я привез тебе кое-что из зелени. – Тейт протянул пакет с продуктами. – Перемирие?

– Я кое-что нашла. Поставь пакеты и иди сюда. – Фостер едва взглянула на него, оторвавшись от бумаг, разложенных на столе.

Тейт хмыкнул.

– Так мне можно войти или как?

– Послушай, Тейт, это я заключаю перемирие. Если ты думаешь, что я буду просить прощения, так не дождешься, потому что я не чувствую себя виноватой. Люди не должны извиняться просто так. Короче, прими это или уходи. – Убирая с плеч влажные, только что вымытые волосы, она наконец подняла на него глаза. – Или можешь поесть и уйти. Как ты и хотел. Просто определись.

Тейт поставил пакеты и подошел к столу.

– Я определился. Я остаюсь, но буду так же честен с тобой, как и ты со мной. Я остаюсь, потому что должен выяснить, кто мы такие. Мне необходимо знать, вызвал ли я это торнадо и и виновен ли я в смерти моих родителей. Когда я разберусь с этим дерьмом, сразу уйду и сделаю все, что в моих силах, чтобы такого больше не случилось ни с одной семьей. А ты, если хочешь, можешь оставаться здесь и сидеть, спрятав голову в песок. Договорились?

Фостер пожала плечами.

– Звучит разумно.

– И еще одно.

У нее вырвался мучительный вздох, и она убрала с лица завиток ярко-рыжих волос.

– Да?

– Перестань быть такой стервозной. Я знаю, что тебе больно. Как и мне, но вымещать свою злость на мне – единственном, кто с тобой заодно, просто глупо.

– Ты называешь меня глупой?

– Если ты и дальше будешь меня ненавидеть – то да. Потому что это правда. И я согласен с тобой – извиняться я за это не стану, потому что не чувствую себя виноватым. – Тейт выдержал ее взгляд.

– А как быть, если то, что ты считаешь отвратительным поведением, я считаю честностью? – спросила она.

– Ну, как сказала бы моя мама, тогда тебе нужно поработать над собой.

– А как насчет тебя?

Тейт склонил голову набок, размышляя.

– Я постараюсь не давать тебе повода, хотя ты и заводишься с пол-оборота. Но обещаю, что буду стараться так же, как и ты, чтобы найти объяснение происходящему. Так что, настоящее перемирие? – Он протянул ей руку.

Фостер задумалась. Тейт видел, как нелегко ей дается принятие решения, и понятия не имел, что в ней возьмет верх – разум или эмоции. Поэтому он просто ждал, с протянутой рукой, демонстрируя доброту, которой гордилась бы его мама.

Наконец Фостер встала из-за стола, взяла протянутую руку и крепко пожала ее.

– Договорились. Иди сюда. – Она подошла к книжным полкам, занимавшим стену позади стола. – Вот, – показала она на одну из полок.

– Ты нашла книги. В кабинете. – Он уже не в первый раз задумался, все ли у Фостер в порядке с головой. Вполне возможно, ей и впрямь нужна была медицинская помощь или консультация психиатра.

– Нет. – Фостер поджала губы. – Я нашла это. – Она нажала на левый край средней секции стеллажа и отступила назад, когда та распахнулась.

– Нарния, – выдохнул Тейт.

– Что? Нет. Это не Нарния. Здесь Кора хранила все свои… вещи.

– Нет, вещи Кора хранила по всему дому, как это делают нормальные люди. – Он заглянул внутрь профессионально обустроенного сейфового хранилища, заставленного металлическими картотеками. – А это Бэт-пещера. Зачем Коре понадобилась Бэт-пещера?

– Черт возьми, Тейт, я стараюсь не злиться. Правда, но с тобой трудно сохранять спокойствие. Коре нужна была Бэт-пещера, потому что мы в опасности. – Фостер вернулась к столу, поманив Тейта за собой. Она указала на три промокшие желтые страницы из блокнота, исписанные аккуратным почерком и заляпанные синими чернилами. – И, к сожалению, на этом острове мы не в безопасности.

– Что это за письмо? – Тейт склонился над столом, пытаясь разобрать размытый текст на промокших страницах.

– Это от Коры.

– А что с ним случилось?

– Это я виновата. – Фостер вздохнула, и в ее голосе зазвучали жалобные нотки. – Письмо лежало в ее сумке. Перед смертью она просила меня приехать сюда и сказала, что объяснила все в письме, но прочитать его я должна именно здесь. – Она покачала головой, явно недовольная собой. – Мне следовало включить мозги. Надо было положить его в надежное место. Я нашла его во внешнем кармане, насквозь промокшее.

– Да ладно тебе. Тут многое можно прочесть. – Тейт прищурился, вчитываясь в расплывшиеся строчки.

– Кто такая Молли? – спросил он.

Дорогая Фостер!

Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых, а ты добралась до Сови-Айленда. Я так виновата перед тобой. Прости, что не рассказала тебе о своей болезни, но, малышка, это был мой выбор. Болезнь сердца была очень серьезной. Смертельной. Я решила провести остаток своих дней с тобой, а не в госпитале. Это мое решение, Фостер, и я о нем не жалею, так что не вини себя. Даже не думай. Я этого не вынесу.