Главная страховка от жесткого прессинга при разгоне толпы — отточенная способность читать намерения других людей. Слушайтесь здравого смысла и старайтесь избегать мест уличных протестов и манифестаций. Если агент оказывается в таком месте и чувствует скорое приближение хаоса, он старается как можно скорее уйти.

Если посещение мест, где есть риск газовой атаки, неизбежно, агент приготовит самодельную маску-респиратор из пластиковой бутылки, губки и чистой упаковочной ленты.

Губка, смоченная свежей водой, послужит надежным фильтром, и бутылка, примотанная скотчем к лицу, будет достаточно эффективной (хотя не герметичной) газовой маской.

Ручные гранаты, применение которых прежде ограничивалось зонами активных боевых действий, все чаще становятся оружием террористических актов и гражданских волнений. Хотя атаку гранатами обычно нельзя предвидеть, поражения взрывом все же можно избежать.

Взрыв гранаты имеет предсказуемую форму перевернутого конуса и генерирует ударную волну с шестиметровой зоной поражения (радиус зависит от системы гранаты). Хотя за несколько секунд, разделяющих падение гранаты и разрыв, можно отбежать от места взрыва, вертикальное положение делает человека уязвимым для осколков. Если в радиусе трех шагов нет подходящего укрытия, прыгайте как можно дальше в сторону от гранаты и падайте на землю. Ваша цель — выскочить из конуса взрыва и не попасть под разлет осколков, которые обычно не летят близко к земле.

Падайте ступнями к взрыву, чтобы защитить голову. Скрестите ноги, чтобы прикрыть бедренные артерии, зажмите ладонями уши, чтобы избежать разрыва барабанных перепонок. Локти плотно прижмите к ребрам и откройте рот, чтобы уравнять давление и защитить легкие от разрывов.

Помните, что в городских условиях опасность взрыва усугубляется обстановкой — бетонные стены и стеклянные витрины добавляются в список потенциальных поражающих факторов. Взрыв влечет за собой разлет не только смертельно опасных осколков, но и обломков.

Когда долгосрочное наблюдение за криминальной фигурой перестает приносить новые данные, агент может прибегнуть к психологической войне, чтобы спровоцировать объект на ту или иную реакцию.

Если объект заподозрит, что за его действиями следят, и сократит передвижения и контакты с партнерами, новые данные можно получить, вызвав у него паранойю. К кому он обратится, почувствовав себя загнанным в угол? Нарушение привычного сценария может обнаружить новые схемы поведения или новых персонажей для разработки.

В зависимости от ситуации и характера наблюдения, психологическая война может принимать разные формы: от записок, брошенных в ящик, до «мягких диверсий», совершаемых не для причинения вреда объекту, но прежде всего для нагнетания страха. Забрасывание объекта анонимными посланиями («Мы знаем, кто ты такой») может вызвать у него тревогу. Письма, написанные как будто бы соседями по кварталу, могут внушить ему мысль, что он окружен кольцом враждебных глаз, и в итоге он обратится за помощью к партнерам.

Психологическое давление можно усилить до вандализма и «мягких диверсий». Применяя дистанционные тактики: метание коктейля Молотова или разрозненную стрельбу из движущегося автомобиля, агент, действующий в одиночку, может создать впечатление, что работает целая группа.

Цель психологической войны любого толка — исказить у объекта восприятие реальности и спровоцировать перемены в поведении. Не надо доходить до реального нападения: такая тактика позволяет агенту оставаться незамеченным и продолжать наблюдение из более выгодной позиции.

Для получения образца ДНК достаточно следовых количеств слюны или пота, но для криминалистической экспертизы нужны «реальные обвиняемые»: клетки кожи и тканей. Самые страшные преступники и серийные насильники доходят до того, что сбривают все волосы на голове и теле и тщательно отшелушивают кожу, опасаясь, как бы случайный волосок не выдал их личность. (Срезанный волос может быть в разной степени полезен криминалистам, но особенно ценную генетическую информацию несут клетки, содержащиеся в луковице.)

Тщательный пилинг всего тела существенно снижает риск оставить ДНК-след, поэтому агент обрабатывает себя сверху донизу и тщательно моет и расчесывает волосы.

На задание он надевает одежду, не оставляющую открытых участков тела, свежекупленную или тщательно выстиранную. Хлопок и джинсовка — самые распространенные в мире виды текстиля — и значит самые трудноотслеживаемые. Покупая одежду, агент старается не трогать ее руками. Вместе с вещью, которую наденет, он покупает висящие рядом, чтобы не прикасаться к ней, снимая с вешалки. Одевается он в перчатках и прячет волосы под головной убор.

На месте операции агент надевает хирургическую маску или балаклаву, чтобы не капнуть слюной или слизью. Он ничего не трогает без необходимости. Попытки стереть оставленные следы сродни поискам иголки в стоге сена — лучше стараться вообще не следить. Покинув зону операции, агент сжигает всю одежду, в которой работал.

Как хорошо известно и преступникам, и правоохранителям, популярная культура склонна преувеличивать эффективность и применяемость дактилоскопии. Чтобы констатировать идентификацию, нужно совпадение более десятка гребней, завитков и развилок, придающих папиллярному узору уникальность, а неплотный контакт или присутствие масла зачастую смазывают отпечаток. Тем не менее спецагенты всеми силами стараются не оставлять пальцевых отпечатков.

Главный принцип санации: защищать пальцы и тщательно вытирать инструменты. Это длительный процесс, который продолжается от начала до конца операции: ведь сколь бы тщательно агент ни скрывал следы на месте, если не вычистить как следует инструменты или автомобиль, рискуешь «засветиться». В порядке подготовки к операции Кочевник санирует все снаряжение (отмычки или иной применяемый инструмент), протирая его с травящими химикалиями (например, с растворителем), чтобы смыть масла. Также он тщательно обрабатывает оперативное авто.