Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она выглядела как маленькая шлюха, чей последний Джон был слэшером(расчленителем).
— Угу, — с отвращением сказала Сарита и заставила себя встать с кровати. Ей нужен был душ и хороший крепкий напиток. С другой стороны, ей нужен душ и хороший крепкий домициан, подумала она. А потом она покачала головой.
«Ты неисправима, Сарита Рейес», — пробормотала она себе под нос, направляясь в ванную. — Твой отец где-то там, на небесах, его голова опущена от разочарования и стыда, и все, о чем ты можешь думать, это….».
Сарита перестала разговаривать сама с собой, подошла к душу и быстро открыла краны. Но ее мысли на этом не остановились, потому что все, о чем она думала, пока шла за полотенцем, шампунем и мылом, было о том, каким умопомрачительным и горячим был секс с Домицианом.
Дресслер сказал, что секс со спутником жизни не похож ни на что другое, и она не могла с этим не согласиться. Он также сказал, что это было ошеломляюще и все такое, и он не шутил. Если то, что она испытала, произошло из-за тех нано, о которых он упомянул, то, черт возьми! «Они были одним прекрасным изобретением», — подумала Сарита, сняв испорченную ночную рубашку и халат и войдя в душ, чтобы начать мыть волосы шампунем.
К сожалению, а может быть, и к счастью, мыслей о Дресслер было достаточно, чтобы приглушить ее своенравные желания, и вместо этого разум Сариты обратился к тому, чего хотел Доктор- Эл, когда она смывала шампунь с волос. Почему он поместил ее сюда с Домицианом? — удивилась Сарита, начав быстро тереть мылом свое тело, удаляя засохшую кровь.
В письме он сказал, что надеется многое узнать благодаря ее пребыванию здесь. Что именно он надеялся узнать? Он уже знал о сексе со спутниками жизни, так что это было не ново. Если только у него не было здесь камер, и он надеялся увидеть это сам.
Сарита напряглась при этой мысли, а затем подняла голову и повернулась в душе. Она заметила одну камеру почти сразу. Она была в углу душевой, утопленная в стене, но крошечная линза была видна, если вы знали что искать.
Сопротивляясь желанию прикрыть свои интимные места, Сарита опустила голову, повернулась спиной к углу и шагнула под струю, чтобы смыть мыло. Когда она закончила, она выключила воду и схватила полотенце. И вместо того, чтобы вытереться им, она просто обернула его вокруг себя в стиле тоги.
Выйдя из душа, Сарита оглядела ванную и заметила еще три объектива камеры. По одному в каждом из трех оставшихся углов комнаты.
— Мило, — прошипела она себе под нос.
Притворившись, что не заметила их, Сарита подошла и схватила с вешалки полотенце для рук, чтобы как можно лучше высушить волосы, затем провела по ним быстро щеткой, прежде чем выскользнуть из комнаты.
Остановка в шкафу доказала, что чудо не произошло и что оно не сотворило настоящую одежду. Смиренно вздохнув, она просмотрела все, что было в наличии, и выбрала короткую красно-черную ночную рубашку из кружева и атласа, в которой, по крайней мере, была хоть какая-то солидность.
«И это все, что у него есть», — проворчала Сарита, когда надела ее и увидела, что кружевной топ показывает столько же, сколько и скрывает. Она могла ясно видеть очертания своей груди, но, по крайней мере, пара стратегически расположенных кружевных цветков в основном скрывала ее соски. Покачав головой, она не стала возиться с туфлями, а поспешила из спальни на поиски Домициана.
Обыск гостиной, столовой и кухни Домициана не обнаружил. Хотя она заметила больше камер, по четыре в каждой комнате. Ей следовало бы проверить и спальню, но она решила, что ей не о чем беспокоиться. Если они были в ванной, то в спальне определенно да.
Кабинет тоже был пуст, но в нем тоже были камеры, отметила Сарита, пробежав через него, чтобы быстро спуститься вниз. Однако она не заметила ни одной в комнате у подножия лестницы. Наверное, потому, что стены были каменными и в них нельзя было встроить камеры. Возможно, еще и потому, что в комнате было грязно, сыро и воняло. Он и представить себе не мог, что они там что-то будут делать.
Сарита преодолела половину лестницы, прежде чем заметила, что все стекло было убрано, она почти не подумала об этом, когда спешила в заброшенную лабораторию.
«Домициан». Она нахмурилась, когда заметила его у холодильника. Она начала беспокоиться, что его забрали, пока она спала, и вот он поглощает еще кровь, подумала она с раздражением, когда он вынул изо рта пустой пакет. Последний из четырех, как она увидела, считая пустые пакеты, уже лежавшие на прилавке.
— «Mi Corazon,» — с улыбкой поприветствовал ее Домициан, бросил пустой пакет рядом с остальными и пошел ей навстречу. Пока он шел, его глаза с удовлетворением блуждали по ночной рубашке, которую она одела.
Заметив, что с каждым шагом его голубые глаза становились все более серебристыми, и вспомнив, что они зажгли блестящее серебро, когда он занимался с ней любовью наверху, Сарита начала осторожно пятиться. Подняв руку, она твердо сказала «нет», ее взгляд блуждал по углам в поисках камер. На этот раз не в стенах, а в отделке верхних шкафов.
Подняв брови, Домициан сделал паузу, а Сарита заколебалась. Она хотела поговорить с ним о Дресслере и почему они оказались здесь, но не перед камерами. Она ни на минуту не сомневалась, что они записывают не только видео, но и звук, и не хотела, чтобы Дресслер знал, о чем они говорят.
— Не здесь, — наконец сказала Сарита, а затем надула губки для камер, которые, как она подозревала, больше походили на гримасу, и сказала: — Пол слишком твердый.
— А, — выдохнул Домициан, снова двигаясь вперед. Серебро немного отступило в его глазах на время, но теперь вернулось, и тело Сариты откликнулось, выпустив влагу, как слюноотделение собак Павлова. Только слюноотделение у нее было намного ниже.
«Пойдем. Мы пойдем наверх, — выдохнул Домициан, обнимая ее и подталкивая к двери.
— Да, — пробормотала она, не в силах сопротивляться тому, чтобы не наклониться к нему, когда его рука скользнула по ее боку от талии к бедру и ниже, прежде чем скользнуть под ее ночную рубашку, чтобы схватить одну ягодицу. Только тогда Сарита поняла, что забыла поискать стринги, чтобы надеть их под обтягивающее платье.
— О боже, — выдохнула она, а затем выскользнула из его ласкающей
