«В национально-освободительном движении необходимо отстаивать гегемонию пролетариата, – добавляет Мао Цзэдун[53], – только рабочий класс является наиболее дальновидным, бескорыстным и последовательно революционным классом. Вся история революции свидетельствует о том, что без руководства рабочего класса революция терпит поражение, а при его наличии – одерживает победу»[54].

Советский Союз, напротив, часто предпочитал оказывать помощь буржуазии, считая ее «вождем» национально-освободительной борьбы, а не коммунистам в странах «третьего мира». Индия, например, стояла на первом месте среди получателей советской экономической помощи, а также на одном из первых мест среди покупателей советского вооружения, в то время как буржуазия Индии уже перешла на контрреволюционные позиции и подавляла коммунистов и восставших крестьян. Стремясь сохранить «дружеские» отношения с Францией, СССР долго не признавал Временного правительства Алжирской республики. Хрущев однажды даже заявил, что Алжир – это «внутреннее дело Франции».

Частью глобальной революционной стратегии Мао Цзэдуна и Че Гевары является признание тезиса, что мировая революция первоначально охватит «периферию» мирового капитализма, «мировую деревню», а лишь затем захлестнет «мировой город», развитые империалистические страны.

«Конечная стратегическая цель нашей борьбы – уничтожение империализма, – пишет Че Гевара. – Задача, стоящая при этом перед нашими народами, народами отсталых и эксплуатируемых стран, – это разрушение тыловых баз империализма, пресечение его возможностей черпать отсюда свои капиталы, дешевое сырье, дешевую рабочую силу и дешевых специалистов – и направлять сюда новые капиталы – как орудие своего господства, оружие и прочие средства, призванные содействовать нашей тотальной зависимости»[55]. «Каково главное противоречие современной эпохи? Если бы это было противоречие между социалистическими и империалистическими странами или между империализмом и рабочим классом его стран – роль т. н. третьего мира действительно была бы намного меньшей, чем на самом деле. Однако существует с каждым днем все более веские аргументы для того, чтобы считать, что главным является противоречие между эксплуатирующими нациями и эксплуатируемыми народами»[56].

Исходя из этого анализа, строится соответствующая революционная стратегия, которая прямо аналогична стратегии Мао Цзэдуна. Вот точка зрения китайских коммунистов по тому же вопросу: «Обширные районы Азии, Африки и Латинской Америки – это районы, где сосредоточены различные противоречия современного мира, самое слабое звено господства империализма, главная зона бурь мировой революции, которые наносят непосредственный удар по империализму …Антиимпериалистическая революционная борьба народов Азии, Африки и Латинской Америки является отнюдь не региональным вопросом, а вопросом всеобщего значения, касающимся дела мировой революции международного пролетариата в целом»[57].

Из этого вытекает, что именно «революционная буря в Азии, Африке и Латинской Америке… нанесет решающий и сокрушительный удар по всему старому миру»[58].

Мао Цзэдун, как и Че Гевара, констатирует становление всемирной революционной ситуации: «Никто не может отрицать, что в Азии, Африке и Латинской Америке ныне сложилась весьма благоприятная революционная ситуация»[59]. Эта революционная ситуация не ограничится, однако, «третьим миром»: «Мы уверены, что в Западной Европе и Северной Америке – колыбели капитализма и сердцевине империализма – в результате развития противоречий и борьбы между пролетариатом и буржуазией настанет великий день грандиозных битв. Тогда Западная Европа и Северная Америка несомненно станут средоточием мировой политической борьбы, средоточием противоречий мира»[60].

Глобальная революционная стратегия Мао и Че оказалась верна: революционная буря конца 1960-х действительно началась в странах третьего мира (Перу, Боливия, Панама, Индия, Турция, Филиппины и т. д.). Перекинувшись в 1968 году в страны «центра», она была предана реформистскими лидерами коммунистических партий, и затем снова «отступила» на периферию мирового капитализма, в Латинскую Америку, Азию, Африку.

Еще одной чертой, которой революционный коммунизм Че и Мао отличался от коммунизма руководителей КПСС и большинства компартий, был интернационализм. Этих двух теоретиков и практиков отличает понимание революции именно как мировой революции, а не как замыкающейся в себе «системы социализма», которая «мирно сосуществует» с миром капитала. «В конце концов, мы должны иметь в виду, что империализм – это мировая система и что надо победить его в конфронтации мирового масштаба»[61], – пишет Че. «Мы должны объединиться с пролетариями всех капиталистических стран, с пролетариями Японии, Англии, США, Германии, Италии и всех других капиталистических государств, и только тогда можно будет свергнуть империализм, добиться освобождения нашей нации и народа, освобождения всех наций и народов мира»[62], – пишет Мао. Национально-освободительное движение для Мао является не просто движением за освобождение от колониальной зависимости, но частью мировой пролетарской революции: «Независимо от того, какие классы, какие партии и какие отдельное представители угнетенных народов принимают участие в революции, независимо от того, сознают они это или нет, понимают они это субъективно или нет, если выступают против империализма, то их революция становится частью мировой пролетарской, социалистический революции и сами они становятся ее союзниками»[63]. Но революция непременно должна превращаться в социалистическую, иначе неизбежен возврат назад: «Выбора нет: либо революция на континенте будет социалистической революцией, либо это будет карикатура на революцию»[64].