Шрифт:
Интервал:
Закладка:
‘Завтра я возвращаюсь в Калькутту’, - сказал он клерку. ‘Я бы хотел, чтобы счет был оплачен сегодня вечером’.
‘ Да, сахиб.
‘И ранний коктейль по утрам. Я хочу успеть на автобус в семь тридцать до Гиелле-Кхола. ’
В его голосе слышались нотки раздражения, и он подумал, что, возможно, переигрывает, но клерк, казалось, не заметил ничего необычного.
‘ В семь тридцать, сахиб. Гиелле-Кхола.’
‘Это все", - сказал Хьюстон и вышел, чтобы рассказать мальчику.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
TОН первая остановка из Калимпонга в Гилле-Кхола находится в деревне Гелонг, примерно в шести с половиной милях отсюда. Это небольшое, приятное местечко на восточном берегу реки Тееста, менее холмистое, чем Калимпонг, и по этой причине здесь находится площадка для игры в поло и загородный клуб бывшего Европейского спортивного общества. Здесь есть комфортабельный дом отдыха и несколько летних бунгало. Хьюстон вышел здесь.
Он сел на сиденье у автобусной остановки и курил сигарету, пока автобус не ушел. Он плохо спал и чувствовал усталость и безнадежность. Мысль о том, чтобы отправиться в Тибет пешком, когда он сидел со своим чемоданом и плащом теплым и ясным утром, показалась ему еще более нелепой, чем когда-либо. Он подождал, пока пассажиры разойдутся, выбросил сигарету и последовал в том направлении, куда уехал автобус.
Он прошел по мосту через реку туда, где главная дорога разветвлялась, налево на Гиелле-Кхола и направо на Дарджилинг. Он повернул направо. Через двадцать минут он вспотел в жаркое и пряное утро. Несколько человек на полях с любопытством смотрели на него, когда он проходил мимо со своим чемоданом и плащом. Он мрачно посмотрел в ответ.
Он заметил справа линию телеграфных столбов, уходящих через холмы к Сиккиму, а вскоре и неровную дорогу, идущую вдоль нее. Он свернул на это и в нескольких сотнях ярдов дальше увидел хижину. Он был построен из бревен и имел крышу из гофрированной жести; маленькая ржавая эмалированная табличка говорила о том, что он принадлежит Департаменту почт и телеграфов. Он сел рядом с хижиной в тени дерева и стал ждать.
Примерно через час появился Ринглинг, он ехал на одном велосипеде и вел другой. За спиной у него был рюкзак и большой сверток, привязанный к одному из велосипедов.
‘ Все в порядке, сахиб? ’ спросил он, усмехаясь и спешиваясь.
‘ Да. Ты быстро соображаешь, - сказал Хьюстон.
‘Рынок был пуст’.
‘Тебе удалось получить все?’
‘ Все, ’ сказал Ринглинг, прислонил велосипеды к хижине и открыл висячий замок.
Однажды, за несколько месяцев до этого, Ринглинг наткнулся на телеграфиста, лежащего на дороге; у него была сломана нога. Мужчина дал Ринглингу свой ключ и попросил его сбегать в хижину, чтобы позвонить и вызвать помощь. Ринглинг сделал это, а также довез мужчину в целости и сохранности до больницы. Лайнсмен забыл попросить его вернуть ключ, а Ринглинг, со своей стороны, не предложил его. С тех пор он экспериментировал с несколькими хижинами, принадлежащими Департаменту почт и телеграфов, и обнаружил, что ключ открывает их все.
Хьюстон последовала за ним в хижину и наблюдала, как Ринглинг развязывает сверток. Внутри было несколько комплектов одежды. Мальчик достал шорты цвета хаки и грязную куртку оливкового цвета и закрыл дверь, чтобы Хьюстон переоделась в них. Он неуклюже разделся, спотыкаясь между мотками проволоки и ящиками с изоляторами в тесном и душном помещении. Прежде чем одеться, он открыл свой чемодан и распределил деньги между ними; в каждом было по сто фунтов мелкими рупийными банкнотами. Он засунул свою долю в пояс для тела.
Мальчик снова упаковал сверток и привязал его сзади к велосипеду, в то время как Хьюстон осторожно ходил взад и вперед по дорожке в своей новой обуви; пара старых коричневых офицерских ботинок, которые, по словам Ринглинга, были в обычном пользовании у шерпов. Они вместе вернулись в хижину, чтобы прибраться; и, таким образом, оба в один и тот же момент осознали следующую и совершенно непредвиденную проблему. Они уставились друг на друга. Не было никаких условий для утилизации чемодана или выброшенной одежды.
Хьюстон снова проклял Майклсона. Он сказал: "Что теперь?"
Проблема была не из легких. Они не могли закопать чемодан и одежду, потому что, как указал Ринглинг, кто-нибудь мог обнаружить место и предупредить полицию. Они не могли сжечь их, потому что дым был бы виден, и операция в любом случае заняла бы слишком много времени.
В конце концов они решили немного изменить план. Ринглинг знал о другой дороге, которая приведет их в желаемом направлении; она ответвлялась от главной дороги на полпути к Дарджилингу. В этот момент он покидал Хьюстон и ждал, пока доедет до города и сдаст чемодан в камеру хранения на вокзале. Хотя отклонение от маршрута стоило им большей части двух часов, оно имело определенные преимущества, поскольку новая трасса была менее холмистой, и они могли даже выиграть что-то в плане пробега за день.
Это, соответственно, то, что они сделали.
(Хьюстон так и не вернул свой чемодан, который спокойно ждал его в камере хранения Дарджилинга в течение следующих четырех лет; в конечном итоге он принес, вместе со своим содержимым, пятьдесят пять рупий при продаже утраченного имущества в мае 1954 года.)
Вскоре после часа дня они достигли границы с Сиккимом, спешились и некоторое время шли параллельно ей. Кроме случайных знаков на двух языках, не было никаких указаний на то, что это граница. Однако мальчик немного нервничал; он сказал, что на холмах были размещены наблюдатели. Хьюстону показалось, что он видел случайные вспышки очков с высоты зеленых холмов, и он был готов поверить ему. Он начал, несмотря на свою тревогу, получать удовольствие. Они катили на велосипедах по пышному и холмистому пастбищу; поля искрились маленькими полевыми цветами, и их аромат тяжело висел в воздухе. Они ехали медленно, потому что Ринглинг предупредил его, чтобы он не слишком распространялся. Тем не менее, он мог почувствовать эффект от необычного упражнения. Он слегка вспотел и был рад свободным