осмотрел свои руки, потрогал лицо — кажется, я остался в облике Андаля. Хорошо, так гораздо лучше, чем если бы я оказался в теле старика в возрасте под две сотни лет. К тому же, в моём настоящем облике меня мог кто-то узнать — и, будучи с запечатанной магией, я мог бы оказаться очень уязвимым, беззащитным перед теми, кто пожелал бы уничтожить одного из Четырёх.

Я вновь огляделся. Неподалёку, в паре метров от меня, лежала без чувств девушка. Святая.

На её теле не было ни царапинки, хотя одежда испачкана и изорвана во множестве мест. Такова сила Пророчества, любые раны на теле Святой заживают, Святую невозможно убить.

Но так ли это сейчас? Если магия Tolgan Draiokh сработала — а я уверен, что она сработала, ибо воочию наблюдал это — значит, сейчас Святая может оказаться отделённой от Пророчества.

Я не мог знать наверняка. В вопросах природы Пророчества мы можем лишь двигаться наощупь и совершать эксперименты, а потом смотреть на результаты и делать выводы. С помощью Повелителя Магии я поставил эксперимент над Святой и Пророчеством.

Эксперимент заключался в том, что магия Tolgan Draiokh… запечатает память Святой.

Да, я лишил Святую памяти.

Теперь она должна быть чистым листом, обычной девушкой с амнезией. Она не должна помнить о своём детстве, подростковом возрасте, о своём статусе Святой, о жизни и обучении в Храме, о своей миссии.

Изначально я задался вопросом: насколько самосознание, самоидентификация личности, находящейся во власти Пророчества, влияет на само Пророчество? Если личность перестанет СЧИТАТЬ себя Святой — перестанет ли она и БЫТЬ Святой на самом деле, разорвёт ли это её связь с Пророчеством?

Святая больше не осознавала себя Святой — может быть, теперь она стала обычным человеком?

Среди экипировки Андаля в ножнах на поясе находился хороший боевой нож. Я быстро подполз к всё ещё лежащей без чувств девушке, достал нож, замахнулся и…

…со всей силы ударил её в шею.

И результат…

…был нулевым. Нож отскочил от шеи Святой, как от твёрдого камня.

Я чертыхнулся и приставил нож к горлу Святой. Надавил на лезвие и полоснул по шее.

Ничего. Даже царапины не появилось. Точнее, что-то вроде царапины возникло на её коже, но через мгновение рана тут же бесследно исчезла.

Святая оставалась Святой — даже после того, как лишилась памяти.

Что ж, я не стал расстраиваться по этому поводу. Я сделал предположение, проверил его экспериментально — и получил результаты. Теперь у меня есть некоторые данные. Я стал больше знать о Пророчестве, моя база знаний пополнилась. Нет причин для грусти.

К тому же, когда я отважился на этот эксперимент, я преследовал сразу несколько целей. Одной из них было следующее: если мне удастся лишить Святую памяти, но Пророчество не исчезнет и Святая продолжит оставаться Святой, я смогу использовать её амнезию для того, чтобы выиграть себе время.

Ещё на совете Четырёх, за несколько недель до нынешних событий, я заявил, что мне не хватает времени для полноценного исследования Пророчества. Время поджимало, Святая уже готова была вторгнуться в Империю. После успешного захвата этого города, она двинулась бы дальше. Её силы бы неуклонно росли, её войско успешно продвигалось бы к Метрополии, и жизнь Тёмного Владыки, и нас, его слуг-Архимагов, оказалась бы под угрозой. Вот какие условия были раньше.

Но сейчас, после того как я лишил Святую памяти, этот сценарий откладывался на неопределённый срок. Исполнение Пророчества замедлилось, вторжение Святой и Храма провалилось, Святая перестала быть Святой полноценно — ибо забыла себя.

Что от меня требовалось сейчас — это увести Святую куда-нибудь подальше от храмовников, подальше от сражения и Graen Wilat. Я склонился к Святой, собираясь подхватить её на руки, как вдруг осознал, что её одежда будет слишком приметной. Это белое платье-балахон, одеяние храмовницы, явно будет бросаться в глаза. Я взялся за одеяние Святой и начал рвать его.

Разорвав почти всю одежду, оставив девушку практически обнажённой, я набрал пригоршни земли и пепла, и принялся натирать ими жалкие останки одеяний и тело Святой. Когда я закончил, Святая стала полуголой чумазой девицей в грязных лохмотьях.

Подхватив её на руки, я поспешил в сторону, противоположную той, откуда мы прибыли. По звуку я мог определить, где происходили основные сражения, где скопилось больше всего людей — и решил держаться подальше от этих мест.

Святая вовсе не была «лёгкой как пушинка», и мне приходилось напрягаться, пока я нёс её. При этом нужно было двигаться быстро, промедление недопустимо, следовало как можно скорей покинуть Graen Wilat, чтобы избежать встречи с храмовниками. Сейчас я не смог бы отразить нападение даже самого слабого и жалкого мага.

Впереди я увидел двух человек — не знаю, кто это были: храмовники, повстанцы или местные жители. Мне было не важно. Я спрятался за углом одного из полуразрушенных зданий, положил Святую на землю, и, пригнувшись, тихо затрусил к незнакомцам, приготовив нож. Двигаясь от укрытия к укрытию — благо в этом месте, где множество домов было разрушено одним из метеоритов, их было немало — я подкрался к мужчинам. Один из них стоял ко мне спиной, второй — вполоборота.

Я выскочил из-за укрытия и быстро всадил нож в шею тому, что стоял ко мне спиной. В месте удара сочно чавкнуло, хлынула кровь. Не задерживаясь ни на секунду, я вытащил из противника нож, толкнул раненного на его приятеля, и сам прыгнул следом за ним. Второй не мог видеть меня нормально — обзор ему закрывал товарищ, падающий на него — и потому ничто не помешало мне быстро и эффективно всадить нож в горло и второму мужчине.

Оба упали на землю, из ран хлестала кровь, мужчины хрипели и пытались руками заткнуть дыры на шее. Я не стал дожидаться развязки этой ситуации и быстро поспешил обратно к месту, где оставил Святую.

Она всё ещё была без сознания. Я вновь взял её на руки и быстро потрусил дальше.

Я старался держаться зданий, таился за углами и всевозможными препятствиями. Двигался быстро и бесшумно.

Вновь где-то поблизости зазвучали голоса. Кажется, там была целая группа людей — не меньше четырёх. Я их не видел, они не видели меня, нас разделяли две перевёрнутые повозки посреди мощённой дороги, а также крупный кусок стены, отколовшийся от здания.

Я осмотрелся. Рядом оказалось пустующее заведение с открытой нараспашку дверью — кажется, это был бар. Я потащил Святую туда.

Внутри безлюдно и темно. Я положил Святую на