litbaza книги онлайнСовременная прозаЧерепашья луна - Элис Хоффман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 56
Перейти на страницу:

Как волк, он идет назад, туда, где раз уже нашел пищу. Девочка проснется, увидит, что он для нее раздобыл, и начнет улыбаться и гукать; она разомкнет пальцы и отпустит его шею, пока будет есть. Они сядут в густой зеленой тени и напьются апельсиновым соком или холодным кофе, тем, что найдется в выброшенных стаканчиках, а потом набьют животы и будут сыты, а пальцы станут сладкими и липкими. Ему так хочется поскорее добраться до мусорного бака, верней, до его содержимого, что мальчишка пускается бегом, хотя бежать с ребенком на руках тяжело. Девочка крупная; на руках и на ногах у нее красные расчесы на месте комариных укусов. Грязная она жутко, но пахнет от нее чистотой. Дыхание у нее во сне легкое, веки трепещут, как будто она все видит с закрытыми глазами.

Дренажная канава заканчивается, видно пирожковую под вывеской «Счастливый удар», и мальчишка без сил садится на землю в высокой траве. Просыпается девочка, и он расцепляет на шее ее пальцы и усаживает малышку рядом с собой. Однако едва он собирается встать, как она крепко хватает его ручонками за ногу и не отпускает. Парнишка выжидает, а когда она отворачивается, быстренько от нее отъезжает, но она ползет следом, не отстает. Она не желает, чтобы он ее оставлял. Выбора у него нет, и приходится с ней на руках идти через дорогу на виду у всех проезжающих машин. Он бегом бежит к площадке для мусора, усаживает ребенка на поребрик, а сам подползает к баку и встает, чтобы открыть крышку. Найдя первый огрызок пирожка, он стряхивает с него красных муравьев и, пригнувшись, возвращается к девочке. Та хватает огрызок обеими руками и принимается есть, причмокивая от жадности. Пока она занята пирожком, мальчишка пробирается к баку, где начинает обыскивать все подряд пластиковые стаканчики, срывая крышки, руки у него дрожат. Наконец он находит полстаканчика кофе, залпом выпивает, и это самый лучший кофе в его жизни, и пусть на ободке краснеют следы от губной помады.

Жара такая, что воздух потрескивает. Если не считать этого звука и шума время от времени проезжающих мимо машин, то вокруг стоит полная тишина. Птицы не такие дурные, чтобы летать в такое пекло, насекомые давно попрятались по своим норам, которых полно в здешней песчаной почве. Шеннон смотрит из кухни закусочной сквозь сетчатую дверь. Поверх футболки и шортов на ней розовый передник, длинные волосы собраны в конский хвост. После школы и по выходным она работает в «Счастливом ударе» на кассе, а сейчас доедает мороженое и думает о себе. Она думает, не наваждение ли мешает ей в последнее время жить своей жизнью. Как она мечтала вырваться из этого городишки, а теперь не может расстаться с лавандовым деревом, и сердце каждый раз разрывается на части, когда она уходит от него. Сегодня большую перемену пришлось просидеть в классе, потому что учитель математики заставил ее делать домашнее задание, и теперь внутри до того пусто, как будто она пропустила что-то самое важное. Не то чтобы она считала, будто дерево ее ждет, но у нее все равно такое чувство, будто она совершила предательство. Ей почти всерьез кажется, что дерево скучает, и печаль поселяется без нее среди ветвей, и птицы летят прочь.

Как она дальше будет жить, если ее никто не понимает? Мать до сих пор готовит ей обеды по всем правилам здорового питания и трогает лоб, проверяя, нет ли температуры. Бабушка подсовывает витамины группы В с железом, как будто витамины могут помочь. Она настолько привыкла скрывать свои чувства, что, увидев детей на мусорной площадке, не подает виду. Она продолжает жевать мороженое, стоя, как и стояла, прямо и держась за сетку одной рукой. Но в глубине души она мгновенно чувствует, что происходит что-то очень серьезное. Шеннон давно научилась действовать тихо, потому что это единственный способ жить своей жизнью в крохотном домике, с матерью, которая каждый чих принимает за пневмонию. Беззвучно Шеннон отходит от двери, достает из холодильника молоко и наливает полный стакан.

— О нет, — поддразнивает ее Мори, начищая противень. — Только не рассказывай мне, что ешь одну здоровую пищу. Ты же не такая, как твоя мать.

Именно так про себя и думает Шеннон и страдает оттого, что так думает. Она любит свою мать, она ее обожает, она просто не хочет быть на нее похожей.

— Нехватка кальция, — отвечает Шеннон.

Ухмыльнувшись, она хватает два шоколадных пончика, посыпанных сахарной пудрой, а потом возвращается к двери. На вид мальчишке лет тринадцать-четырнадцать, он высокий, тощий и грязный с ног до головы. Сестра у него совсем кроха; голова у нее прикрыта какой-то тряпкой, а руки в чем-то перепачканы. Шеннон толкает дверь ногой и выходит на заднее крыльцо. Так она делала дома, когда родители еще жили вместе, и там к ним на задний двор заглядывал олень; мальчишка замечает ее и убегает с ребенком на руках, когда ей до них остается всего несколько шагов. Тогда она оставляет пончики и молоко на ступеньках. Она о чем-то сосредоточенно думает — язык у нее прикушен, как всегда, когда она слишком задумывается, — и спиной, на цыпочках, медленно возвращается в кухню.

Мальчишка слышит стук закрывшейся двери. Он оглядывается, повернув голову точно тем же движением, как оглядывался среди высокой травы олень у них на заднем дворе, и замирает как вкопанный. Кроха, которая вцепилась в его джинсы, начинает тоненько подвывать. Ему видно через сетку Шеннон: видно розовый передник, видно профиль, когда она протягивает руку, останавливая раскачивающуюся дверь, чтобы та перестала скрипеть. Они смотрят друг на друга — она из-за двери, а он с дальнего края стоянки, где плавится асфальт и волны горячего воздуха трепещут, как крылья бабочки. В кухне шипят противни, брошенные в мойку с мыльной зеленоватой водой. В воздухе висит густой запах масла, и так жарко, что можно упасть в обморок. Шеннон облизывает губы. Когда-нибудь она будет жить там, где в октябре по утрам заморозки и небо оранжевого цвета. Но сейчас на улице тридцать семь градусов, и в такую погоду молоко может скиснуть за несколько минут. Поэтому Шеннон отходит от двери и идет за кассу. Через час, уверив мать, что не простудилась, а румянец у нее на щеках не от высокой температуры, а от жары, Шеннон возвращается в кухню. Она выглядывает на крыльцо и видит, что стакан пустой, пончики съедены, а на ступеньках следы сахарной пудры, которые исчезнут сразу, как только стемнеет и еноты выберутся из леса.

На следующий день, когда сгущаются сумерки, в «Счастливом ударе» пусто, и только несколько мальчишек из старшей школы пьют пепси за стойкой и глазеют на Шеннон, которая пересчитывает долларовые бумажки в кассовом ящичке. Люси сидит в «мустанге» с выключенным кондиционером, потому что отбуксировавший его накануне Марти посоветовал сначала сменить радиатор. Через окно ей видно, как мальчишки дуют на бумажные обертки от соломин, гоняя их по прилавку, чтобы привлечь внимание Шеннон.

Люси сидит здесь, хотя прекрасно знает, что Кейту хватит ума не приходить сюда больше, а если он и придет, то при виде ее машины побежит в обратном направлении. Ей нисколько не легче на душе оттого, что она находится там, где его видели в последний раз; воздух стал оранжевым и мягким, но вид у пустынной парковки зловещий, асфальт похож на воду огромного, черного моря.

Люси выходит и идет в пирожковую, где устраивается у дальнего конца стойки.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?