– До тех пор мы определимся в почетные члены легиона.

Капитан Ламетр и Чурбан Хопкинс и впрямь заделались почетными легионерами, а это вам не хухры-мухры.

В общем, дело было так. В то утро, когда состоялось заседание трибунала, Хопкинс смекнул, что вскорости окажется в центре нежелательного внимания, и отправился в городскую комендатуру. Заглянул в штаб батальона, где происходит распределение новобранцев, увидел молоденького лейтенанта.

При виде начальства – Хопкинс был еще в капитанской форме – лейтенант вскочил и поспешил навстречу.

– Сидите, сидите, дружище, – добродушно махнул рукой Хопкинс. – О-о, благодарю! Но сигареты я не курю… предпочитаю, знаете ли, сигары…

Лейтенант тотчас послал рядового легионера за сигарами, а сам в тревоге ломал голову. Чего ради заявился сюда этот фрукт? Очередная проверка, что ли, намечается?

– Чем могу служить, господин капитан?

– Ах да, я же не представился! Капитан Дэркон из генштаба. – Мандлера он предусмотрительно поминать не стал, а новое имя позабудут, лишь только он окажется за порогом: здесь, в распределительном пункте новобранцев, форменный проходной двор. – Вчера ко мне обратились два молодых норвежца. Отец одного из них состоит в родстве с моей супругой. Парни совсем недавно вступили в легион и пока что не успели освоить наши порядки. Едва сошли на берег – и сразу рванули в гости, то бишь ко мне. Молодо-зелено, что взять с простачков, им ведь было невдомек, что из порта самовольно отлучаться нельзя. Я сейчас же доставлю их в казарму, но нежелательно, чтобы ребята по глупости схлопотали наказание… Нельзя ли уладить дело таким образом, что они якобы были в отлучке по служебной надобности и по моему распоряжению?

– С какого времени они находятся в Оране?

– Одни сутки. Им еще не выдали обмундирование и не привели их к присяге.

– В таком случае не исключено, что младший офицер доложил об их отсутствии, и молодые люди числятся в дезертирах… Давайте мы поступим следующим образом. Я заполню на них служебный бланк, и тогда в части у них никаких неприятностей не будет. Благоволите обратиться в отдел «Д» на рю Карно, 7, и по предъявлении бланка их имена вычеркнут из розыскного списка.

– Благодарю… Решение мне кажется разумным.

Лейтенант заполнил голубой официальный бланк, указав, что рядовые Варнис и Линге с разрешения штаба батальона отлучались со сборного пункта в порту по служебной надобности.

Хопкинс и не подумал обращаться в отдел «Д», где легионеров вычеркнули бы из списка, а тщательно спрятал голубую бумагу и отправился на заседание суда.

Позднее, когда ему удалось убедить капитана Ламетра смириться со сложившейся ситуацией, Хопкинс уже знал, куда надо бежать, когда дерзкая афера раскроется и вся колониальная полиция будет брошена на их поиски.

Кому придет в голову искать в легионе, да еще среди почетных членов!

…Сомлев от полуденного зноя, мы с Альфонсом Ничейным сидели у буфета. Можно было слегка расслабиться, поскольку сержант Потрэн с подручными пил кровушку новобранцев.

Вдруг видим, как часовой, приняв у кого-то голубой бумажный листок, посторонился и… Несмотря на жарищу, по спине у меня пробежал мороз: во двор вошли капитан Ламетр и Чурбан Хопкинс, оба в цивильной одежде… Альфонс тоже засек их.

– Припекает, однако, – равнодушным тоном обронил Альфонс.

– Угу-м… – промычал я в ответ и закурил.

Капитан заметил нас и сделал попытку приветствовать жестом, но Хопкинс мигом ухватил его за руку и принялся делать какие-то знаки, будто разговаривая с глухонемым.

Что это за новые фокусы?

– Эй, новобранцы! – окликнул их Альфонс. – Ищете кого?

– Кого ищем, без вас найдем! – грубо рявкнул Хопкинс, снова изобразил какие-то жесты руками и утащил за собой капитана.

Знать бы, что они задумали!

Мы вальяжно расположились на скамье, всем своим видом показывая, что, мол, отдыхают люди и им ни до кого и ни до чего дела нет. Но на душе у нас было неспокойно. Преследуют их, что ли, и они, за неимением лучшего выхода, вступили в легион?… Если Хопкинс не подошел к нам, дело худо: значит, не хочет впутывать нас в передрягу.

Чуть погодя появился капрал и сразу огорошил собравшихся у кантина солдат вопросом:

– Кто-нибудь из вас знает норвежский?

К моему превеликому удивлению, Альфонс тотчас вскочил со скамьи.

– Я знаю!

– Следуй за мной!

Они зашагали, я увязался следом.

Форт святой Терезы – сущий муравейник, особенно теперь, в преддверии сезона дождей, когда начинаются боевые операции. Огромный плац кишмя кишит военным людом, кого только здесь не увидишь: спаги, легионеры, сенегальские стрелки и даже доставленные из Индокитая аннамиты. Одна рота прибывает, другая уходит. Здесь разоружают, вооружают, переформировывают части – словом, сборный отстойник армейских резервов; шум, гам, обрывки команд, выкрики, отзвуки переклички, вавилонское смешение языков.

Позади буфета терпеливо дожидались Чурбан Хопкинс и капитан Ламетр.

– Вы из норвежцев, что ли, будете? – адресовался сержант к Ничейному.

– Так точно.

– Спросите, куда они направлены по распределению.

Альфонс, с небрежной легкостью изъяснявшийся на всех языках мира, что-то сказал капитану.

– Вы вступили в легион?

Капитан, продвинутый в скандинавских языках, поддержал беседу.

– Нет. Просто проникли сюда по служебной бумаге. Идея скрыться здесь кажется мне безнадежной.

– Что за комедию устроил Хопкинс с этой дурацкой жестикуляцией и почему мы все должны делать вид, будто бы вы по-французски ни бельмеса?

– Потому что я наотрез отказываюсь лгать. Тогда ваш приятель предложил мне вообще помалкивать и выдал меня за норвежца, который не владеет французским. Не хотелось бы впутывать вас в это дело.

– Мы и так уже впутались.

– Ну, что там? – нетерпеливо вмешался сержант.

– Этот человек так интересно рассказывает, что я заслушался, – тотчас нашелся Альфонс. – Он известный исполнитель народных песен и, будучи норвежцем, вступил в легион исключительно из чувства преклонения перед Францией. Говорит, ему бы скрипку заполучить, чтобы упражняться в свободное время…

– Вы в своем уме?! – зашелся от ярости сержант. – Вам велено было узнать, куда он получил назначение!

Положение спас Хопкинс:

– Я встретил этого норвежца, когда он шел от полкового врача. Мне санитар сказал.

Альфонс смекнул, что врача Хопкинс упомянул неспроста, и обменялся с капитаном парой коротких реплик. (Содержание их разговора стало мне известно позднее.)