Поэтому она лишь вежливо сказала:

– Мне на урок пора, но если что, то вы смело обращайтесь, дядя Саша всегда поможет! Он добрый!

И с этими словами девочка убежала.

А к Веронике уже спешила их зам по работе с кадрами.

Звали ее Мадера Филимоновна, но сотрудники между собой метко прозвали ее за кислый и злобный нрав Мегерой Лимоновной. Тетка она была мелкая, с острыми глазками и такой умильной улыбочкой, что при одном взгляде на эту особу становилось ясно: ничего хорошего ждать от нее не приходится. Также сотрудниками давно было замечено: чем хуже новость, которую собирается изрыгнуть из себя Мегера Лимоновна, тем шире на ее лице играет знаменитая улыбка.

Вероника не без тревоги заметила, что сейчас рот у Мегеры Лимоновны растянут так широко, что улыбка теряется где-то за ушами.

Оставалась крохотная надежда, что Мегера Лимоновна разыскивает кого-то другого, но нет, она направилась прямиком к девушке.

– Вероника Васильевна, милая моя, а я как раз вас ищу!

Улыбка до ушей плюс «милая моя», да уж, добра ждать от Мегеры Лимоновны не приходилось. И точно! Не успела Вероника изобразить интерес, как Мегера Лимоновна вывалила на нее новости:

– Педагогический совет постановил подыскать вам замену. Решено, что в «Сириус» с вашими детками поедет другой преподаватель. Не запятнавший себя, так сказать, разными подозрениями. Да вы ее и сами знаете, и я уверена, одобрите наш выбор.

Но Веронику заинтересовало другое:

– Какими подозрениями я себя запятнала? О чем вы?

– А как же! Вас же не сегодня так завтра арестуют окончательно. Убийство человека вам никто прощать не собирается.

– Кого же я убила? – поинтересовалась Вероника.

– Давайте не будем играть в кошки-мышки. Вы все прекрасно понимаете. Мы все слышали, как вы грозились убить Антона. И вот результат. Он погиб. Убит. Мы где-то разделяем ваши чувства, но если вы думаете, что мы доверим детей опасной особе, которая готова решать свои проблемы такими способами, то вы очень сильно ошибаетесь. И если вы рассчитываете на поддержку родителей ваших учеников, то спешу довести до вашего сведения, что они нами уже оповещены о предстоящей замене и полностью ее поддерживают. Как вы понимаете, им тоже не улыбается, чтобы их детей в пути сопровождал такой человек.

– Какой такой? Или вы считаете, что я и детям способна причинить вред?

Мегера Лимоновна оценивающе пожевала губами, словно прикидывая, способна или нет. Видимо, что-то про себя решила, потому что произнесла уже гораздо мягче:

– Вероника Васильевна, я ваше разочарование прекрасно понимаю. Но вы нас тоже поймите. Вас же в любую минуту могут арестовать, и что делать тогда нам? Срочно искать замену? А если в этот момент детям уже нужно будет отправляться в путь? Или вдруг вас арестуют прямо на вокзале! В аэропорту!

– Правильно! Лучше подстраховаться и заранее сместить ни в чем не виновного человека!

– Если не виноваты, поедете в следующий раз!

– Мне ли вам объяснять, что следующего раза может и не быть.

– А вы работайте лучше. И он обязательно будет.

Спорить было невозможно. С Мегерой Лимоновной вообще трудно было поддерживать нормальный диалог, поскольку она слышала только саму себя и излагала исключительно свою собственную точку зрения.

Мегера Лимоновна уже давно ушла, а Вероника все так же стояла в полнейшем оцепенении.

Внезапно она услышала за своей спиной робкий голосок:

– Вероничка, ты как?

И, обернувшись, увидела перед собой Полинку, которая с тревогой всматривалась в ее лицо.

– Ты в порядке? Ты на меня сердишься? Но я не виновата! Они меня заставили!

– Не хотела бы, так не заставили бы, – сердито буркнула Вероника, думая, что Полинка имеет в виду свой утренний конфуз, когда без всяких церемоний сдала подругу полиции.

Но, оказывается, Полина имела в виду нечто другое.

– Да как же я могла! – отступая от Вероники, защищалась она. – Они все на меня навалились. И Мегера, и остальные! Кричат на меня со всех сторон – ты должна ехать… Я и согласилась!

– Ты это о чем?

И тут Вероника все поняла.

– Ты это про «Сириус»? – прошептала она. – Это ты вместо меня должна ехать? Да ты… Ты!.. Знаешь, кто ты после этого, а?

Слов у Вероники решительно не хватало, чтобы достойно охарактеризовать этот очередной поступок своей подруги.

– Да как ты могла! – вырвалось у нее. – Предательница!

И жуткая волна гнева затопила ее.

– Я тебя своими руками придушу! – завопила Вероника, растопырив руки и надвигаясь прямо на Полину.

Из кабинетов тут же высунулись любопытные головы. Привлеченные громкими криками преподаватели хотели знать, кого тут собираются душить. Но увидев разбушевавшуюся Веронику, они поспешно попрятались. И Вероника поняла, что недобрая слава идет впереди нее.

– Ой! Ой! Ой! – пищала Полина. – Вероничка, прости меня! Но лучше уж я, чем кто-нибудь другой!

– Башку тебе откручу! – пообещала ей Вероника и тут внезапно почувствовала, что гнев совершенно оставляет ее.

Навалилась какая-то непонятная усталость от всего происходящего, в глазах появилась серая муть. И Вероника, утомленно махнув рукой, отвернулась от подруги.

Полина семенила рядом, пыталась что-то говорить, как-то оправдывалась, но Вероника уже не хотела ее слушать. Пошла к себе в кабинет, закрылась там и стала думать, как получилось в ее жизни такое, что еще совсем недавно она была счастлива и полна творческих планов и амбиций, а уже сегодня сидит полностью морально раздавленная в ожидании еще более сурового приговора.

– Вот уж правду говорят, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Все полетело кувырком! Все!

И чем дольше Вероника думала, тем гаже на душе у нее становилось.

– Уж лучше бы Антон ехал, чем эта противная писклявая пигалица! Антон хоть внешне представительно выглядел. А Полинка что? Ни ума, ни красоты, ни способностей. Чем она там сможет проявить себя в «Сириусе»? Опозорится еще сильней, чем мог бы опозориться Антон.

Занятия в этот день Вероника провела на автопилоте. Но, кажется, никто из детей не заметил, что с ней творится что-то неладное. Полину она в этот день больше не видела, чему была несказанно рада. Но вот уходя, Вероника с огорчением заметила, что слух о ее новой выходке уже облетел их центр.

Когда Вероника двигалась к выходу, то ловила устремленные на нее со всех сторон недоброжелательные, настороженные, а иногда и откровенно враждебные взгляды.

Ее коллеги явно были уже в курсе новых угроз, которые изрыгнула из себя Вероника. У многих на лицах читался откровенный страх.