Томико, кокетливо улыбаясь, делала вид, что разглядывает Цутому. И затененное лицо Цутому, казалось, отвечает ей смехом. Возможно ли такое на самом деле?

Еще раньше ревность закралась в душу Акияме. Он увидел лицо Томико. Большие глаза, блестевшие при свете луны, глядели на него с превосходством. Он понял смысл выражения этих глаз. Томико насмехалась над ним.

Акияме было приятно думать, что Томико намеренно выставляет напоказ свою близость с Цутому, для того чтобы вызвать его ревность, но, к сожалению, ее поступки возбуждали в нем настоящую ревность. На мгновение его охватило опасение, а не придется ли ему провести всю свою жизнь вот так, ревнуя.

Лишь один Оно болтал без умолку. Акияма подумал, что именно в этом и заключается своего рода искусство быть мужем.

Вскоре Юкико захотелось спать, и она отправилась в спальню. Томико пошла вслед за ней. Из глубины дома зазвучал ее голос, читавший вслух книжку дочери.

Цутому замолчал. Митико показалось, что он весь обратился в слух. Этот интерес Цутому был для нее совершенно неожиданным.

— Что это она читает? — спросила Митико, словно выдохнула.

Цутому некоторое время смотрел на нее молча, словно не понимал смысла вопроса. Он не предполагал, что Митико обращается к нему. Однако это не значило, что Цутому слушал голос Томико. Он думал о том, почему не отдернул свою руку от руки Томико. Эта ручка — маленькая, гибкая — легонько обвила его пальцы, вообще-то ему было трудно высвободиться.

Ему, потерявшему надежду, показалось, что неодолимой силой его тянет нечто, чего он вовсе не хочет.

— Вроде сказка… Не знаю…

— Юкико сама не может читать?

— Может, конечно, да Томико-сан сегодня вечером в ударе, — ответил Цутому словно самому себе.

— Всё причуды, всегда причуды. Не слышал я раньше, чтобы она читала Юкико книжки, — откликнулся Оно.

— Цутому-сан, подойди-ка! Юкико хочет тебя о чем-то спросить, — позвала из дома Томико.

Цутому, немного поколебавшись, встал. Ему неожиданно бросилось в глаза печальное выражение лица Митико. Однако он поднялся на веранду и вошел в дом.

Юкико на кровати уже повернулась к стене. Когда Цутому переступил порог, то сразу понял — в углу напротив него стояла Томико. Выражая всем телом страсть, она сделала шаг вперед. Цутому резко дернулся, еле-еле успев увернуться от ее объятий.

— Мама, не уходи! — позвала заснувшая было Юкико.

Голос долетел до сада. Митико встала.

Поднялся со своего стула и Акияма и устремил взгляд в сторону дома.

Цутому вышел на воздух. Он тяжело дышал. Услышав голос Юкико, он удивился собственной грубости, с которой оттолкнул Томико. Ему на мгновение представилась фигурка девочки, лежащей лицом к стене.

Оно, разминувшись с Цутому, вошел в дом. Раздался плач Юкико. В саду, куда долетали голоса утешавших дочку супругов, Акияма вперил взор в Цутому.

С этого вечера в Акияме проснулось новое желание. Это был уже не тот, вечно ревновавший мужчина. «Для того чтобы избавиться от этого постыдного чувства, надо действовать», — подумал он. Разве не так трактовал волю и поведение его учитель Стендаль? Однако лишь Господь Бог знает, куда могло завести поклонника французского писателя подобное увлечение.

Он почти угадал, что произошло в тот вечер в комнате Юкико между Цутому и Томико. Это вовсе не означало, что Акияма страстно желал Томико, но, после такого отказа, когда женщина, которую он любил, как ему казалось, была отвергнута Цутому, в Акияме проснулось тщеславие. Им были позабыты на время рассуждения о неверности жены и собственной чести мужа.

Акияма снова зачастил в дом Томико. После этого случая Цутому перестал там задерживаться, и Акияма сменил его в этой роли.

Томико выглядела измученной. Она разговаривала с ним устало, и Акияма безнадежно пытался понять, что именно ее тяготило. До этого дня он думал, что знает, что это такое.

Томико жила словно во сне. Оно в это время часто отправлялся в командировки. Торговать мылом становилось все тяжелее. Для того чтобы снизить цены, надо было искать дешевый источник сырья. Он отправлялся на переговоры с брокерами, иногда даже в Кансай,[35]и частенько приезжал домой недовольным. Расходы на содержание их роскошного дома оставались прежними, но вскоре денег стало катастрофически не хватать, и Томико это прекрасно понимала.

Когда Оно отсутствовал, она дремала на подоконнике окна, выходившего во внутренний сад, в котором звенели разноцветные цикады, и ей стало чудиться, что из сада вот-вот неожиданно появится Цутому. Она была впервые отвергнута мужчиной. Когда Юкико позвала ее, могло показаться, что в этот момент Цутому просто вышел из комнаты. Однако на самом деле перед его уходом она поняла, что он ее отверг.

Томико была мастерицей неожиданно нападать на мужчин из угла комнаты или коридора и не знала провала в этих испытаниях на прочность друзей мужа. Когда Цутому увидел ее, он сразу занял оборонительную позицию. А она к этому не была готова. Она никак не могла забыть испуг, увиденный ею на лице Цутому. Такой реакции она от него не ожидала.

Томико подумала, что в это время сердце Цутому безраздельно занято чем-то другим, не иначе как любовью к Митико.

Она была права. Когда Цутому вошел по ее зову, он почти предчувствовал, какую Томико выкинет штуку. К тому же, помня о том, как их руки сомкнулись в саду, он не без удовольствия думал о том, что когда-нибудь она снова завлечет его в свои сети. Так что то, что он поднял руку, было просто мгновенной реакцией.

Цутому убедился сам в твердости своей любви к Митико. Поэтому ему снова стало тяжело. Естественно, он ничего не мог сказать Митико, но, ах, если бы он мог, как было бы хорошо!

Митико не знала того, что Цутому отверг Томико, поэтому лишь они двое близко к сердцу приняли, что оказались в опасном положении. В это время было трудно решить, ревновала ли Митико глубоко в душе или нет, тем не менее про себя она часто повторяла, что все ее мысли так или иначе связаны с Цутому. В ее добродетельном сердце даже чувства носили оттенок добродетели.

Митико начала укорять себя, а не затянуло ли Цутому в сети Томико из-за ее собственной сдержанности. Не переборщила ли она в своем радении о будущем Цутому, которому должен был помочь муж Томико?

Если назвать подобные сомнения лицемерием, то тогда мораль вообще стоит назвать лицемерием? Однажды, когда Акияма ушел к Томико, Митико неожиданно выложила Цутому:

— Что это ты в последнее время не ходишь в дом Оно, что случилось?

— Да нет, ничего. Просто так.

— Ну, раз так… А я подумала, что-то случилось.