— В отсутствие герцога, — спокойно заметил Энгус, — лучше всего будет начать занятия. Самое подходящее время. Будем заниматься в библиотеке. После завтрака приходите туда.

— Но я хочу охотиться! — заупрямилась Фланна.

— Как пожелаете, миледи, но что случится, когда ваш муж узнает, насколько вы невежественны? Вы еще не сумели ему понравиться. Муж, который спит со своей женой в брачную ночь, оставляет ее на следующую и уезжает охотиться? — Энгус неодобрительно покачал головой и досадливо прищелкнул языком.

— Он женился на мне из-за земли! — прошипела Фланна.

— Да, — согласился Энгус. — Но теперь она у него есть, а у вас — нет. Должна быть веская причина для того, чтобы он не прогнал вас, а пока ее что-то не заметно. Вам нужен ребенок, а то и два.

— У меня они будут! — вскинулась Фланна.

— Только при условии, что ты сможешь заманить его в свою постель, — рассудительно напомнил дядя. — А чем ты можешь заинтересовать и заинтриговать мужа? Разумеется, мужчины терпеть не могут умных жен, но всегда приятно, когда женщина умеет развлечь мужа занимательной беседой. А ты? О чем ты способна поговорить с мужем? Об охоте? Домашних дрязгах? Что такого ты можешь открыть ему нового, чтобы заставить влюбиться в тебя? Раньше или позже ты поймешь, что соитие без любви дает лишь опустошение и горечь. Похоть может на время удовлетворить, но любовь — редка и драгоценна. Но все будет, как ты хочешь. Оседлать вашу кобылку, миледи?

Фланна немного помолчала, прежде чем ответить.

— Буду ждать тебя в библиотеке, Энгус, — объявила она и, круто развернувшись, ушла, опечаленная и встревоженная.

Энгус Гордон лукаво усмехнулся. Его племянница — девочка неглупая, хотя сама не знает, насколько она умна. И наверняка очень способная! Быстро всему научится.

И Фланна не разочаровала его. За два дня усвоила азбуку и уже складывала короткие слова, вычитывая их из книг и старательно копируя. К удивлению дяди, оказалось также, что она немного умеет считать.

— Мама научила. Сказала, что иначе торговцы будут меня обманывать. Иногда я помогала Уне вести подсчеты.

Сам знаешь, как скуп мой отец.

— Это уж точно, — кивнул Энгус, довольный, что сестра сделала что-то нужное для своего ребенка.

Герцог и его люди вернулись пять дней спустя, привезя с собой четырех упитанных оленей. Фланна велела освежевать их и повесить на леднике. Она уже освоилась с замком и, если не корпела над книгами в библиотеке, бродила по дому вместе с дядей, несгибаемой старушкой Мэри и Эгги.

Больше всего ее заинтересовала западная башня, где когда-то жила дама, изображенная на портрете.

— Бабушка леди Жасмин тоже останавливалась тут, — сообщила Мэри. — Западную башню давно забросили бы, если бы не она. Старая дама говаривала, что это лучшее место во всем замке. Правда, леди Мариско уже давно в могиле. Говорят, она убила человека и спасла жизнь леди Жасмин, когда уже была совсем немолода.

— Убила? Здесь?! — ахнула Жасмин.

— Нет, в Англии, в том доме, который ныне принадлежит герцогу Ланди, — пояснила Мэри.

В какую же семью она вошла?! Свекровь — принцесса.

Брат — королевский бастард. Так много важных господ, если верить Мэри, а тут еще и убийца!

— А что с ней случилось? , — Да ничего, миледи. Она расправилась с преступником, которого разыскивали власти и который уже прикончил четырех человек. Храбрая была женщина, упокой ее Господи.

После возвращения мужа Фланна вознамерилась побольше узнать о его семье. Она заметила одобрительный взгляд Патрика при виде натертой воском мебели и безупречно чистых полов. Дымоходы тоже были вычищены, и ни один камин не коптил. Окна сверкали. Повсюду были расставлены миски с душистыми сухими цветами и травами.

— Добро пожаловать домой, милорд. Вижу, охота была удачной и вы запасли достаточно мяса на зиму, — приветствовала Фланна, подавая ему кубок с вином и почтительно приседая.

— Четыре оленя, мадам, — кивнул Патрик, прежде чем допить вино. — Погода снова меняется, так что придется пока оставаться в замке, но как только небо прояснится, мы снова поедем на промысел. Сейчас пошел дождь, но когда начнутся снегопады и зима окончательно установится, надеюсь найти еще хотя бы одного оленя, а может, и вепря.

— Вы, разумеется, хотите искупаться, — заметила Фланна. — Я велела принести горячей воды.

К изумлению Патрика, она взяла его за руку и повела наверх, в хозяйские покои.

— Донал, — велела она камердинеру герцога, — возьми одежду его светлости и отдай в стирку. Я сама вымою мужа.

Передай Энгусу, что сегодня мы будем ужинать в нашей дневной комнате.

Донал забрал рубашку, чулки и подштанники хозяина и поспешил вниз.

Патрик, стараясь не выказывать удивления, забрался в чан. Вода была горячей, и, когда тепло разлилось по телу, он понял, как натружены мышцы после нескольких дней, проведенных в седле на холоде и сырости.

— Мадам, — обратился он к жене, разнеженно прикрывая золотисто-зеленые глаза, — да вы просто идеальная супруга. На зал приятно взглянуть, а теперь еще и ванна!

— Если вы довольны, значит, и я счастлива, — скромно ответила Фланна.

Патрик рассмеялся.

— До чего же ты стала тихой и покорной, девушка, — поддразнил он.

— Вряд ли я могу спорить с вами, когда вы мной довольны, господин мой муж, — язвительно парировала Фланна и, намылив щетку из медвежьей щетины, опустилась на колени и принялась ловко отмывать его шею и плечи. Потом настала очередь рук и ног.

После ухода Донала Фланна сняла платье и осталась в рубашке и нижних юбках. Патрик заметил, что рубашка была той же самой, что она носила на второй день после свадьбы, и неожиданно до него дошло, что у Фланны вообще почти нет одежды, тем более такой, которая подобала бы герцогине. Он так старался добыть мяса на зиму, что и не вспомнил о молодой женщине, ставшей его женой. Что же, придется как можно скорее исправить свою ошибку. Она и в таком виде хороша, особенно сейчас, когда моет его, сосредоточенно склонив рыжую головку. Шнуровка на рубашке разошлась, обнажив круглые белоснежные груди.

Лукавая улыбка коснулась его губ. Искушение оказалось слишком велико.

Фланна от неожиданности взвизгнула, когда он потянул ее в воду, и с шумом плюхнулась на мужа.

— Да ты спятил, Патрик Лесли! Думаешь, у меня так много одежды, чтобы вот так, за здорово живешь, ее портить?!

Она принялась вырываться. Он увернулся от удара, выхватил из ее руки щетку и поцеловал в губы. Она продолжала отбиваться, оттаскивая за волосы его голову, хотя широкая ладонь уже скользнула в вырез рубашки и сжала грудь.

— Мадам, нельзя показывать свой товар и при этом ожидать, что я не попробую хоть кусочек, — шепнул он, прежде чем лизнуть ей ушко.