Он избегал чужой ласки, стыдился, боясь, что о его матери подумают дурно, убегал… А по вечерам возвращался к морю, чтобы смотреть на бесконечную гладь солёной воды, и видеть, что ждёт впереди: много ли будет рыбы, да когда кто помрет, а кто поправится, и родит ли земля, трудно вспаханная, слабо держащаяся на теле гор. В своих предвидениях Тай никогда не ошибался.

Детства у него не было. Была работа и хлопоты, а другие дети, глядя на трудную жизнь Тая, не очень-то хотели с ним играть, чаще дразнились и называли морским подкидышем. Отца его они не помнили, а поскольку мальчик рос угрюмым и нелюдимым, откуда-то взялась история, что мать нашла его на берегу моря да и оставила себе.

Что не было у неё никакого мужа, погибшего в злых волнах, и потому так странно смотрят на неё иногда старухи, и поэтому молчит она в те дни, когда вся деревня собирается в большом общинном доме. Знай себе прядёт да смотрит исподлобья, и взгляд у неё тяжёлый и неподвижный.

Тай, когда слышал такое, других детей крепко бил, а чаще сам ходил побитый, но всегда молчал, не жаловался.

Одиноко засыпая в холодном, ветхом домике, он слушал ветер, поющий в щелях рассохшихся стен, и представлял, как вырастет большим, сильным, и матери не нужно будет ходить в море, и будет у неё тёплый меховой плащ, как у жены деревенского старосты. А ещё он подарит ей красивые бусы цвета морской воды и выстроит новый дом, большой и светлый. Тогда никто не посмеет косо на неё смотреть.

Так шло время, Тай рос, и когда ему исполнилось двенадцать лет, голоса, которые он услышал в огне печи, нашептали ему, что в этот раз его мать не вернётся из моря. Он просил её остаться дома, плакал, но она привычно отмахнулась от него.

Ушла и не вернулась.

Таю снился сон, как плывет по тёмной воде её утлая лодочка, и как накрывает её огромной волной. Он отчаянно звал мать, но ветер уносил его голос куда-то в ущелья, рассеивал, и тот звучал всё слабее и слабее.

Утром Тай пошёл на берег и спросил у моря: «Почему ты забираешь всех, кто мне дорог, и как мне вернуть их назад?»

Море ответило: «Маленький, глупый сын. Твои видения ограничены миром, который ты знаешь, и этот твой мир размером не превышает самый маленький планктон в моих глубинах. Для тебя я – нечто бескрайнее, а ведь даже у меня есть пределы, и ты никогда не думал, что за ними. Ты никогда не допускал даже тени сомнений в том, что те, кто не вернулись – погибли.

Думал ли ты, маленький Тай, что на противоположном моём берегу есть другая жизнь, большая и сытая? Знал ли ты, что некоторые из ушедших просто хотели увидеть больше, чем серые скалы и деревню, живущую один и тот же день по кругу?»

Тогда Тай сказал: «Мне неинтересно, куда ушли другие, я хочу знать, почему не вернулась моя мать».

Море всколыхнулось, смеясь: «А ты сыграй мне тех песен, что развеселят моё сердце, тогда я расскажу тебе всё, что следует знать».

И замолчало.

В большой скорби Тай поднялся на скалу и, пользуясь своим даром, уговорил молоденький ясень поделиться с ним сильной и прочной веткой. Из неё он вырезал пастушью свирель и стал учиться играть.

Долгие часы он проводил у моря, и мелодии его становились всё более умелыми. Его сковывала странная, безучастная печаль, бесконечно тянуло к воде, которую он любил и ненавидел. И оттого пела его свирель то о днях полного штиля, когда так хорошо смотреть на море, простирающееся до самого горизонта, то о страшных бурях и погибших кораблях.

Говорят, что матросы с тех кораблей иногда сходят на берег и пьют в портовых тавернах, будто обычные люди. Они веселятся, танцуют и угощают всех подряд, а потом уводят с собой самых красивых девушек, и те исчезают бесследно, а через девять месяцев на берегу моря появляются дети. Их охотно, хоть и со страхом, принимают в семьи. Считается, что эти морские дети приносят под кров приютивших их невиданную удачу.

Свирель пела и пела, и море шипело в такт, но не спешило открывать ему своих тайн.

Так они и проводили время вдвоём: мальчик, который не знал своей дороги, и море, сделавшее его сиротой.

* * *

Таю исполнилось пятнадцать лет. К тому времени он уже понял, кто он, и почему видит мир так, как его не видят другие. Он сам начал ходить в море, и его улов обычно был самым большим в деревне.

Закидывая в воду сети, он тихо шептал, призывая рыб, которые после своей смерти перерождаются, чтобы подарить жизнь людям и их детенышам, которые потом начнут уничтожать этот прекрасный и хрупкий мир.

С любовью и благодарностью шамана, постигающего сразу прошлое, настоящее и будущее, он терпеливо делал то, что был должен: забирал жизнь у рыб, чтобы продлить её человеку.

Проживая последние годы, как человек, идущий в бесконечном тумане самому себе навстречу, он часто думал о том, что однажды переправится через море и посмотрит своими глазами, куда уходят люди, которые не вернулись домой. Но что-то держало его, заставляя жить на родном берегу отшельником, без семьи и близких друзей.

Правда, старейшины деревни что-то сказали всем жителям, и Тай стал находить на своём крыльце корзины с едой, а при встрече с ним все здоровались. Сторонились, но уважали.

Однажды голоса рассказали Таю, что к берегу причалит красивый, но злой корабль, и ярость бездомных грабителей, которые ходят на нём, обрушится на его родную деревню.

Он побежал и рассказывал всем, кого видел, что приближается опасность. Некоторые люди верили ему. Но что они могли сделать? Воинов среди них не было.

Однако же мужественные жители собрались на берегу, взяв с собой всё своё нехитрое оружие, готовые защищать свой дом до последнего и, если придётся погибнуть, то прихватить с собой хотя бы часть пришельцев.

Простые люди, которые живут рядом с холодным морем, нередко являют собой воплощение мужества. Ветер доносил до меня рассказ о жителях северного города, которые почти тысячу дней провели в осаде и не сдались ни холодам, ни голоду, ни стаям чёрных птиц, затянувшим небо, насколько хватало взгляда…

Когда чёрный корабль, рассекая носом волны, летел к берегу, люди, готовые умереть, увидели, как в воду бесстрашно идёт играющий на