– Пояс от чего? – искренне не понял Зыкин. – Это как же можно в поясной ремень столько взрывчатки напихать? Он же узкий совсем? А гвозди тут каким боком?

– Ну да, ты ж не в курсе, Вить, извини… – смутился Сергей. – Ну, чтобы долго не объяснять, это когда террорист-смертник поддевает под одежду жилет со взрывчаткой и в нужный момент активирует бомбу. Весьма распространенный способ, придуманный в конце двадцатого века фанатиками-самоубийцами. А гвозди или любые другие железяки, шарики от подшипников, например, заменяют осколки, превращая фугасную бомбу в осколочную.

– И сам он при этом, получается, того? В клочья?

– Без вариантов, – кивнул Кобрин, на всякий случай решив промолчать про японских камикадзе, поскольку пришлось бы еще и об этом рассказывать. Хотя про самураев Зыкин точно знает.

– Это ж каким психом ненормальным нужно быть, чтобы такое сотворить? – покачал головой товарищ. – Тьфу, гадость какая! Ладно, Серега, поехали дальше. Хорошо, все это выглядит достаточно правдоподобно. Но как именно они эту самую панику вызовут-то?

– На месте разработчиков акции я бы поступил следующим образом: один смертник в торце станции, другой – возле эскалаторов. Бояться им нечего: донорам ничего не угрожает, при взрыве погибнет лишь тело носителя, так что ни о каком «самопожертвовании во имя великой идеи» и речи не идет. Еще один или двое дожидаются часа «Х» в районе трибуны. Первый взрыв происходит в дальнем от выходов конце «Маяковской». Паника. Люди подсознательно двинутся в сторону выхода. В этот момент там происходит второй взрыв. Плотность толпы и неразбериха достигают своего пика, чему немало способствуют путающиеся под ногами перевернутые стулья и прочие лавки. У непосредственных исполнителей будет порядка десяти секунд, чтобы приблизиться к трибуне и совершить попытку покушения. А если еще и со светом в этот момент что-то случится, то станет совсем нехорошо. Для пущего эффекта кто-нибудь из исполнителей еще может заорать «Газы!» или, допустим, «Товарища Сталина убили!», что лишь усугубит хаос. Вот примерно так я бы и поступил на месте организаторов теракта.

– Толпа. Замкнутое пространство под землей. Взрывы. Паника. Внезапное отключение света, – отчеканил Виктор, глядя прямо перед собой. – Серега, а ведь ты прав – может и выгореть! ТАК на товарища Сталина еще никто не покушался. Что же делать-то?! Сам ведь говорил, что всех не досмотришь?

– Дальше думать, – буркнул Кобрин. – Обученные собачки, к слову, тротил с прочим аммоналом на раз вынюхивают. Да, и вот еще что: насчет пояса шахида я могу и ошибаться: в подобных условиях от самой обычной светошумовой гранаты, пожалуй, эффекта даже побольше будет.

– А это еще что за хрень такая? – угрюмо осведомился Виктор.

Кобрин вкратце объяснил.

– Так вроде бы нету у нас ничего подобного?

– Ну, взрывпакеты вашим пиротехникам давно знакомы, магниевые фотовспышки и зажигательные бомбы – тоже. Если все это грамотно соединить, на выходе эта самая граната и получится. В замкнутом пространстве – самое то, эффект окажется даже лучше, чем от обычной бомбы. Кстати, я только что вот еще о чем подумал: а ведь все можно организовать и иначе, чтобы не рисковать с досмотром. Оружие для покушения и отвлекающие заряды заранее доставляются в некий тайник, оборудованный, например, в тоннеле. Благо мест для подобного там, сам понимаешь, опытный человек может отыскать сколько угодно. Пока участники мероприятия рассаживаются, террорист, назовем его «координатором», раздает их товарищам. Что автоматически исключает опасность обнаружения запрещенных предметов внешней охраной на входе. А этим самым зловредным координатором я бы сделал сотрудника метрополитена, поскольку это сразу снимает кучу вопросов. Логично?

– Логично, – со вздохом признал Зыкин. – И даже очень. Он не военный, не сотрудник органов, значит, ему вполне реально подсадить чужую – как ты там подобное называешь? Матрицу, да?

– Угу, ее, – не стал вдаваться в ненужные подробности Сергей.

– Вот именно…

Несколько показавшихся долгими секунд товарищи молчали, размышляя каждый о своем, затем лейтенант неуверенно спросил:

– Слушай, если ты не ошибаешься, если мы все это предотвратим – получается, на параде Иосифу Виссарионовичу уже ничего угрожать не будет?

Кобрин невесело пожал плечами:

– Подозреваю, как раз наоборот: если сорвем покушение в метро, боюсь, на следующий день они обязательно попытаются еще раз…

– Но как?! – опешил Зыкин. – Что они за неполные сутки успеют спланировать-то?! Глупости говоришь, Серега!

Народный комиссар – пора было привыкать к своей новой должности – отхлебнул окончательно остывшего чая:

– Вить, ну честное слово, мог бы и сам догадаться. Это здесь и суток не пройдет, а там – сколько угодно времени. Помнишь, что я говорил, когда Иосиф Виссарионович меня в будущее прямо из своего кабинета отправить хотел? Ну, тогда, после бомбардировки? Вернуться можно в любой момент времени, хоть в следующую секунду.

– Точно… – поник Зыкин. – Хреново, а?

– Да не особенно, Вить. Справимся. Есть тут у меня одна задумка, никому об этом не рассказывал, даже товарищу Сталину. Только ее еще проверить нужно, поскольку особой уверенности, что сработает, у меня нет…

Интерлюдия. Земля, далекое будущее, альтернативная историческая линия[9]

Расположенное в недрах горы Рэйвен-Рок в Пенсильвании убежище было построено в условиях строжайшей секретности еще в середине двадцатого века, когда американский истеблишмент серьезно опасался, что проклятые Советы вот-вот неожиданно ударят по США своими неотразимыми атомными ракетами. Но Третья мировая, победить в которой американцы и их союзники даже не надеялись, несмотря на все усилия инженеров и разведчиков и бахвальство некоторых генералов, так и не началась. Да большевики, собственно говоря, не особо-то и угрожали применением своего сверхмощного оружия – их тогдашний вождь, смены которому, как казалось, не будет вовсе, прямо заявил: «американский народ – не враг народу советскому. В отличие от тех, кто в данный момент находится у власти или же контролирует основные капиталы. Но трогать нас не стоит, поскольку ответ окажется мгновенным, несимметричным и крайне жестким. Так что заранее предупреждаем: если что – потом не обижайтесь. А с радиацией мы вам бороться поможем, у нас богатый опыт, пока, правда, исключительно теоретический. Но теория, как известно, имеет тенденцию подтверждаться практикой»…

Многочисленные аналитики Пентагона долгое время ломали головы, что именно означает этот самый «несимметричный ответ» – доходило до того, что даже привлекали известных математиков, поскольку само понятие определенно относилось именно к этой научной области. Но так и не поняли. А затем стало не до того: поскольку нажиться на очередной мировой войне, как планировалось еще в середине тридцатых годов, так и не удалось, страну накрыл жесточайший экономический кризис, сравнимый разве что с приснопамятной Великой депрессией, а во многом даже ее и превосходивший.