– Скажем так, некоторые из вас, – улыбнулась Светлана.

– А я? – тут же переспросила Янка.

– Яна, у тебя все очень хорошо получается, – заверила ее Светлана, – но понимаешь...

И она пустилась в объяснения.

– Ну, все! Это надолго, – рассмеялся Макс, – короче, мы уходим, кто с нами?

– Идите, идите, – быстро сказала Янка, – нам со Светой надо еще кое-что обсудить. Вот так «нам со Светой». Компания направилась к выходу из зала. Наташе ничего не оставалось, как последовать за ними.

* * *

На новогодний вечер Светлана явилась в шикарном вечернем платье из серебристой ткани. Оно как бы подчеркивало ее принадлежность к танцевальному номеру. Но если у танцовщиц платья были простенькими, хоть и блестящими – они все-таки годились только для выступления, – наряд Светланы выглядел настоящим произведением искусства. Открытая спина, сложная, многоярусная юбка, замысловатая прическа и изящные туфельки. Светлана была прекрасна, как никогда. Она знала об этом и наслаждалась произведенным эффектом. Она ни минуты не сомневалась в своем успехе. Да что там говорить, девчонки шептались у нее за спиной, а парни буквально слюни пускали. Светлана, предвкушая собственный триумф, важно прошествовала за кулисы, чтоб дать девчонкам последние наставления. Артисты заметно нервничали и выглядывали из-за кулис в переполненный зал.

Сначала, как водится, выступила Жанна Ивановна, потом на сцену влезла Хавроша и объявила начало концерта.

Макс исполнял роль конферансье. Он выскочил на сцену и объявил выступление Егора. У того, как назло, что-то не заладилось с гитарой. Красный от волнения, Егор склонился к инструменту. В зале послышались смешки и шиканье. Макс быстренько сориентировался.

– Народ, хотите, анекдот расскажу? – весело спросил он.

– Хотим! Давай!

Макс прижал палец к губам. В зале стало тихо.

– Анекдот, – произнес он.

Зал ждал. Макс улыбался. Несколько секунд длилось молчание, а потом зал грохнул. Макс выждал немного, посмотрел на Егора. Тот, наконец, справился гитарой.

– А теперь, на этой радостной ноте, я хочу еще раз представить вам нашего всеми любимого и страшно талантливого Егора Смирнова. – Макс протянул руку в сторону, другую картинно прижал к сердцу и поклонился.

Номера следовали один за другим. В зале аплодировали. И, наконец, наступила очередь снежного танца.

Девчонки выступили с блеском. Их несколько раз вызывали на бис. Они выходили, кланялись, Светлана вышла вместе со всеми. На фоне девчонок она выглядела настоящей королевой. Свет рампы слепил ее, аплодисменты звучали для нее одной. Она была счастлива. Как будто вернулась вся ее прежняя жизнь. Все было прекрасно, восхитительно. Она всех любила, и все любили ее.

После концерта к ней подходили учителя и родители, ей жали руки, поздравляли, Жанна Ивановна даже предложила организовать в школе студию танца. Лучшего и желать было невозможно.

А потом Янка переоделась в эффектное черное, с белой отделкой платье. Началась дискотека. И Светлана, полная самых радужных надежд, очутилась в толпе танцующих. Но, как ни странно, ее не торопились приглашать. Сначала ее закружил людской водоворот, но она оказалась совсем одна в этой круговерти. Светлана протиснулась к стене и, отыскав свободный стул, села. Она потеряла из вида Янку. Поискала глазами девчонок, но Наташа с Настей ушли сразу после концерта. Дашка, естественно, танцевала с Андреем. Соню подхватил Егор, а Макс не отпускал от себя Лену Петрову. Топоркова Светлана вообще не увидела. Его даже на концерте не было. Света почувствовала себя очень неуютно. Теперь ее великолепное платье казалось ей неуместным, она съежилась на своем стуле и мечтала только об одном: как бы поскорее уйти. Но в этот момент откуда ни возьмись возникла раскрасневшаяся Янка. Она подтолкнула к Свете Костю Марушкина.

– Светик, не скучай, потанцуй с Костей! – крикнула, смеясь, и снова исчезла. Надутый Костя хмуро кивнул. Света порывисто встала. Он неловко положил ей руки на талию и стал топтаться на месте, дыша в плечо. Он был ниже Светы почти на голову. Она стоически перенесла этот танец, мечтая только о том, чтобы музыка поскорее кончилась. Костик, по-видимому, желал того же. Он сразу же отступил от нее. Светлана вымученно улыбнулась и поспешно покинула зал.

На крыльце ее догнал Гречихин.

– Свет, ты что, тоже уходишь?

– Да, устала, – неопределенно ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Поздно уже, – он кашлянул, – в смысле, тебе одной не стоит идти, я провожу...

Светлана пожала плечами и пошла вперед. Он догнал, неловко перехватил сумку.

– Здорово танцевали сегодня, – похвалил сдержанно.

– Спасибо...

Они шли по хрустящему снегу и смотрели себе под ноги. Светлана не знала, о чем говорить с этим почти незнакомым парнем. Она помнила, что он тоже принимал участие в той драке. Помнила и о Наташином совете: отшить сразу и всех. Но, кроме Топоркова, никто больше не предлагал ей встречаться. Более того, парни вообще теперь сторонились ее. Вот и сегодня никто не захотел танцевать с ней. Может быть, она что-то сделала не так? Но что? Светлана покосилась на Гречихина. «А он симпатичный», – подумалось почему-то. – И танцевать умеет... Тогда, на дискотеке, сказал: мама научила... Провожает зачем-то... Он ведь, кажется, в Яну влюблен?» Светлане стало совсем грустно.

Гречихин молчал. Шагал и, казалось, думал о чем-то. Так они и дошли до ее подъезда – молча.

– С наступающим, – произнес Гречихин и снял с плеча ее сумку.

– И тебя, – отозвалась Света.

– Пока... увидимся...

Он повернулся и пошел прочь. И Светлане показалось, что Гречихин почему-то поник, ссутулился. Она хотела было окликнуть его, но передумала.

* * *

Олег брел домой и мучился. Несмотря на все свои старания, он сломался, не выдержал.

Светлана появилась перед ним, как то самое «мимолетное виденье», в смысле, «гений чистой красоты». Никогда еще Гречихин не видел ничего подобного. Ну, разве что в кино.

Да и в кино, пожалуй, не видел.

Она вошла и затмила всех. Гречихину даже показалось, что свет погас, только она сияла, так что глазам было больно. Попробуй тут забудь!

Он наблюдал за ней весь вечер. Она почему-то была совершенно одна, без своей обычной компании. Она даже не танцевала ни с кем, если не считать Костика. Пожалела она его, что ли? И Топорков почему-то пропал, или его вообще не было.

Когда смотреть на нее стало невмоготу, Гречихин решил уйти. И в этот момент она тоже направилась к выходу.

Больше он не раздумывал. Нагнал ее на крыльце.

Почему она решила уйти? Устала? Да, наверно, устала. Но почему никто не вызвался проводить ее? Как же можно, чтоб она одна шла по темным улицам, такая нежная и хрупкая. Гречихин и в мыслях не мог допустить, что с ней может что-то случиться.