– А чего ж ты целый день молчала?! – Лариска сурово сдвинула брови.

– Я забыла. Не кричи на меня, потому что это хорошо, что я забыла, у меня весь день настроение было хорошее, вот вспомнила, и испортилось.

– Правда, Ларис. Ну, чего зря настроение портить? – вступилась Наташка. Лариска еще больше насупилась, но промолчала. Я подробно рассказала, что произошло вчера в казино. – Понимаете, этот человек меня знает, помните, он меня Птичкой назвал и про деньги знает, но сумму ни разу не назвал. Официантка сказала, что записку передал парень в очках и с усами.

– Да пол-Москвы в очках и с усами, – заметила Лариска.

– Это кто-то из наших знакомых. – Девчонки задумались.

– Наташка, ты проболтаться никому не могла? – Лариска буровила ее взглядом.

– Обижаешь, – надулась Наташка и стала что-то черкать в блокноте, потом подняла голову. – Я кое– что вспомнила. Перед Новым Годом поехала к матери на Соломенную Сторожку, зашла в магазин на Тимирязевской и там встретила Ольгу Кузнецову из нашего класса. Она стала спрашивать, как дела и все такое. Спросила про Лариску, а потом говорит – «Как там Птичка поживает?» – А ее парень, до этого глазевший по сторонам, вдруг спросил – «Кто это Птичка?» – «Моя подруга» – ответила я. «Она вроде в полиграфии работала» – заметила Ольга. Я сказала, что полиграфия – это в прошлом, а теперь у нас свой бизнес, мы клуб открыли. Ну, еще немного потрепались и разошлись. Кстати, она телефоны наши записала, но ни разу не позвонила.

– Ну, и зачем ты это все рассказала? – Я с трудом поднялась из глубокого кресла и стала искать сумку.

– Потому, что парень этот, Эдик, кажется, был с усами и в очках. – Я плюхнулась обратно и уставилась на Наташку.

– Точно – это он. Услышал, что мы клуб открыли, подумал, что мы багатенькие Буратинки, узнал у Ольги телефон и стал названивать и требовать деньги.

– Верно, – загорелись глаза у Наташки.

– И совсем не верно, – подала голос Лариска. – Ну-ка вспомните другой случай, когда мы к юристу пришли оформлять документы. Молодой человек с усами и в очках. Еще смеялся, когда мы тебя Птичкой называли, и паспорта наши очень тщательно изучил. Кстати, мы и телефоны ему оставляли. Как его звали?

– Роман. Роман Ильич. Я очень хорошо его запомнила, он все пытался мне свидание назначить, но в казино его не было.

– Да откуда ты знаешь? Может, он записку отдал и ушел. И вообще усы и очки сегодня есть, а завтра усы сбрил, а очки поменял на линзы. Вон твой Саша тоже два месяца с усами ходил. – Наташка поперхнулась от Ларискиного толчка.

– Этого человека я вычеркнула из своей жизни, – отчетливо произнесла я.

– Ну и черт с ним, – легко согласилась Наташка.

– Девчонки, я хотела спросить, вы зачем все на чердаке перевернули? Я когда реставратора туда привела, даже не поняла, где, что стоит. – Они переглянулись и в недоумении пожали плечами.

– А кто же тогда там рылся? Вы давали кому-нибудь ключи? – пытала я.

– Да мы вообще туда не поднимались с тех пор, когда Димку по башке треснули.

– Погоди, Наташ. Два дня назад мне Татьяна, наша массажистка, говорила, что слышала наверху какой-то шум, еще смеялась – «Вы что, клад там ищете?». Я подумала, что это ты там что-то ищешь.

– Да не была я там! – В сердцах воскликнула Наташка.

– Надо выяснить, в чем дело, а то какая-то ерунда получается, – Лариска выглядела озабоченной.

– Сейчас уже поздно, все равно ничего не выясним. И потом мне еще такси ловить и в пробках толкаться.

– Может, тебя отвезти? – предложила Наташка.

– Спасибо, не надо, я отлично доеду на такси.

Из дома я сразу позвонила Витьку насчет бюро. Действительно, он отвез «эту рухлядь» к теще в деревню. Но она этому не обрадовалась, а наоборот, запилила, зачем он ей этот гроб припер. В маленькую кухню не помещается, так и стоит на террасе. Я пообещала ему новый кухонный стол, если он поедет со мной в деревню за «гробом» в ближайший выходной. Он согласился, и мы договорились на воскресенье, потому, что суббота у него рабочая.

Повесила трубку и загрустила. Делать совершенно нечего. Чтобы не думать о Саше и не зацикливаться на своих переживаниях, я решила позвонить Кузнецовой. Телефон ее нашелся в моей старой книжке. Она была дома и обрадовалась звонку. Мы с ней долго болтали, вспоминая наших одноклассников.

– Нташка рассказывала, что видела тебя с парнем симпатичным. Это серьезно?

– Да так, встречаемся пока.

– А чем он занимается?

– Одно время работал в какой-то фирме полиграфической, а потом ушел и был в «свободном полете». Я помню, ты тоже вроде в полиграфии работала и, когда встретила Наташку, хотела попросить тебя помочь Эдику с трудоустройством, но вы, оказывается, работаете совершенно на другом поприще. – Мы еще немного потрепались, и вдруг она сказала – Помнишь Борьку Лебедева? Ну, хилый такой был в страшненьких очочках.

– Еще бы не помнить! Он мне всегда математику давал списывать.

– Теперь его не узнать. Работает в агентстве по недвижимости. Такой солидный стал, живот отрастил и усы.

– И очки до сих пор носит?

– Да, только очень модные, такой важняк, не узнаешь. – Больше ничего интересного она не сообщила, и мы распрощались. Повесив трубку, я задумалась – «Здрасьте, приехали, и этот с усами и в очках. Права Лариска, пол-Москвы ходит с усами, а уж очки носит каждый второй». Вот черт! Лучше бы не звонила ей, совсем запуталась. Вдруг в поле зрения попал холодильник, и вполне естественно я вспомнила про окорок. Он был такой красивый на прилавке, весь розовый и сбоку тоненький ободок жира. Я не удержалась и купила вчера себе на ужин, но вечером поехала в казино и про него забыла. А сейчас мысль о нем как– то беспокоила, лежит там одинокий. Между прочим, и хлеб есть мягкий, как пух. Я решительно открыла дверцу холодильника. Окорок был на месте, конечно, ему здесь одиноко, ничего по соседству не наблюдалось, и потом он же испортиться может. Отрезая солидный розовый ломоть, я чуть слюной не захлебнулась. Эх, сюда бы еще огурчик солененький. Я сделала два бутерброда, налила чашку чая, очень крепкого, горячего и сладкого, поставила все на поднос и уселась с ногами в кресло перед телевизором. Кайф! Звонок! Чуть не ошпарившись чаем, подошла к телефону.

– Птичка, – о, нет, только не это. Не желая слушать его жалобный голос, я быстро повесила трубку. Немного постояла, вдруг еще позвонит, и опять уселась в кресло. Звонок! С осторожностью, пристроив поднос на подлокотник, опять подошла к телефону.

– Подожди, не вешай трубку, – быстро сказал тот, кого я вычеркнула из жизни. – Птичка, ты, что сейчас делаешь?

– Жую, – честно ответила я.

– А я даже есть не могу. Ну, почему ты ушла?

– Ты еще не догадался?

– Это совсем не то, что ты подумала.