Мгновенно замираю, потому что Алекс – единственный человек в нашей семье, кто хоть что-то понимает в хорошей одежде.

– Оно потрясающее! Думаю, для выпускного бала в школе нужно будет выбрать такой же красный оттенок.

– Уверен?

– Абсолютно. Он подчёркивает красоту твоих волос и идеально подходит к цвету кожи. Ты как мороженое крем-брюле в клубничном джеме! – подмигивает мне, улыбаясь. – То, что нужно, согласись!

И я расплываюсь в улыбке – никто не умеет так искусно повышать мою самооценку, как отец! Вот совсем никто!

Утром двадцать пятого декабря в доме суматоха – все несутся к ёлке проверять подарки, коих под ней всегда горы – отец обожает выбирать и дарить всякие особенности, готовит их обычно задолго до праздника, продумывает все детали, привозит или заказывает из-за границы. Но в этом году моё сердце трепещет вовсе не из-за них, а потому, что вечером я увижу, наконец, Эштона!

Эштон… Каждая буква в этом простом имени кажется мне самым прекрасным, волшебным звуком на земле…

Я закрываю глаза и вижу его лёгкую улыбку, глубокий карий взгляд, ямочку на щеке… Так хочется обнять его, прижаться, ощутить его силу, согреться теплом, раствориться в безмятежности…

– Сонь! Ты чего в облаках-то витаешь? Подарки открывай! – моя разлюбезная сестра Аннабель стучит мне по голове подарочной коробкой и жуёт какие-то заморские сушёные фрукты – она их страсть как любит, и Алекс об этом, конечно же, очень хорошо знает.

– Не видишь, что ли? Она ж влюбилась! – вопит на весь холл Лурдес, измазав губы и щёки в шоколад своих любимых конфет. На ней уже надето просто невероятное платье из нежнейшего полупрозрачного шифона ментолового оттенка, таких у нас не купишь!

– Боже! Откуда у тебя это платье? – восклицаю не в силах сдержать свой восторг.

– Под ёлкой было! – отвечает моя средняя сестра, набивая рот очередной порцией конфет.

– Алекс, а помнишь, в юности у тебя была футболка такого же оттенка? – мечтательно тянет мама. – Ты в ней такой был… ми-и-илый!

– По правде сказать, не очень помню, – признаётся отец и тут же лезет к маме целоваться.

Я сразу отворачиваюсь, чтобы не мешать им.

– Ну как не помнишь?! Когда ты жил в своей крутой этой квартире в Кишинёве, ты в ней всегда … эм… в неё переодевался!

– Припоминаю… Кажется. Слушай, ну и память у тебя!

– Это ж первые впечатления, мужчина! Из них складывался твой образ в моей голове!

– Ах, образ… Если мне память не изменяет, то в мою квартиру ты попала, когда мы уже…

– Так, всё, проехали! Не помнишь и не надо! Надо будет купить похожую и напялить на тебя. Освежить память!

– Так купи! Я только её и буду носить, если кое-кто находит меня таким «ми-и-илым» в ней!

The Clientele – (I Can't Seem To) Make You Mine

Я открываю свои коробки: в них платья, не хуже, чем у Лурдес, арабские духи, бельгийские трюфели, французские безделушки из антикварного магазина, которыми я обожаю украшать свою комнату. Наконец, разворачиваю самый маленький подарок и в коробочке от Cartier нахожу просто потрясающий серебристый поясок с изящным бантиком, украшенным камнями, похожими на бриллианты. Я не в силах сдержаться:

– Боже, Алекс, не могу поверить! Неужели это мне?!

Папа, натягивая очередной связанный мамой голубой свитер, отвечает:

– Конечно, Соняш, тебе!

– Не слишком ли дорого? – вопрошает маман с очевидным недовольством в голосе.

– А при чём тут я? Все вопросы к Санте! – отвечает ей Алекс, смеясь.

Мама только качает головой, распечатывая коробочку, предназначенную ей, и вынимает из неё браслет с сердечком. Лурдес мгновенно пеленгует его и поёт медовым голосом:

– Ма-а-ам! Если тебе не нравится твой браслетик, то я бы с удовольствием его приютила!

– Во-первых, мой браслетик мне нравится, и я никому его не отдам, во-вторых, железное правило никто не отменял – до шестнадцати никаких бриллиантов.

Отец обречённо разводит руками: я, мол, тут ни при чём!

Лурдес выпячивает нижнюю губу и, уже запустив режим слёз, клянчит:

– А Соньке можно, да?! У неё там на пояске точно не стекло!

– Соне уже исполнилось шестнадцать лет, дорогая! Все правила соблюдены, так что не устраивай дискуссий! Мне такое платье в мои двенадцать лет и не снилось даже!

Папа обнимает Лурдес, приговаривая:

– Всего четыре года осталось, доченька! И как только тебе стукнет волшебное число, вот мы с тобой оторвёмся!

Мама недовольно ворчит:

– Алекс! Сколько можно уже повторять: не балуй их слишком сильно!

– Девочек обязательно нужно баловать! И целовать, и обнимать побольше! – тонкий намёк матери на недостаток ласковости.

Обменялись любезностями. Фактически, это почти ссора у родителей, максимум разногласий и выяснения отношений. На большее они не способны.

Мама снова качает головой, выражая своё недовольство:

– Девочки! За работу! Вечером придут гости, нам с Эстелой нужна помощь на кухне.

– А Эштон придёт? – интересуется Лурдес, и я чувствую явную конкуренцию с её стороны.

– Да, придёт. Обещал, по крайней мере, – отвечает ей отец.

– Может, заедешь за ним? – спрашивает мама.

– Посмотрю, как управлюсь с делами. Но постараюсь! Он, кстати, получил водительскую лицензию вчера!

– Ну, Слава Богу! – с выдохом восклицает мама, улыбаясь. – Но ехать к нам ему далеко и небезопасно – опыта ведь ещё нет серьёзного!

– Смотрите, смотрите! Снег пошёл! – пищит во весь голос Аннабель.

– И правда, снег! И хлопьями! Чудеса… – глаза у отца загораются детским восторгом.

– Ну надо же! Прямо в Рождество снег пошёл! Как никогда… Это подарок, дети! Этот год должен быть замечательным! – наша мама – самая большая оптимистка в доме.

Мы всей толпой выбегаем на террасу, ловим снежинки ртом и руками, пока они не перестали сыпаться, ведь снег в наших краях – это почти чудо!

Снежные хлопья тихо ложатся на уставшие улицы моего города, скрывая пёстрое, модное, неприглядное и уродливое под первозданным в своей белизне покровом. И это, надо сказать, самое умиротворяющее зрелище из всех возможных – снегопад в Рождество!

Глава 10. Наш первый праздник

Наваяв вместе с мамой кулинарных шедевров, я облачаюсь в своё алое платье, надеваю серебряный поясок и понимаю, что он был подобран специально для этого наряда! Алекса невозможно превзойти во вкусе и предусмотрительности – моё красное платье стало теперь особенным, не просто праздничным, а изысканно красивым!

Я сама себе бесконечно нравлюсь в отражении огромного зеркала моей спальни: в красном приталенном платье с пышной юбкой и открытыми плечами, с сияющим бриллиантами бантиком на моей тонкой талии, в красных балетках в тон платью. Мои длинные каштановые волосы собраны в подкрученный