Тысячи молодых людей сталкивались с той же проблемой и выходили из столкновения победителями. Тысячи других придумывали фантазии с частым участием зеркала – или из восхищения собой, или для мастурбации с участием воображаемого наблюдателя. Необычным фантазии Нильсена делало то, что для него тело в зеркале должно было оставаться неподвижным и безликим. Деннис Нильсен возбуждался от вида самого себя, но только в виде себя мертвого. Любовь и смерть начали опасно перемешиваться в его голове под воздействием образа его обожаемого умершего дедушки. В тишине своей комнаты, наедине с зеркалом, Деннис тоже был мертв.

В январе 1968-го Нильсен вернулся в Англию вместе с Первым батальоном, горцами Аргайла и Сазерленда, и жил в бараках Ситона в Плимуте под командованием лейтенанта-полковника С. С. Митчелла – знаменитого седого Безумного Митча. Вместе с ними он входил в передовой батальон, который в 1969 году отправили в Кипр, после чего его сделали главным по питанию офицеров в бараках Монтгомери, в Берлине, меньше чем в пятидесяти метрах от Берлинской стены, где новым командиром был объявлен лейтенант-полковник «Сэнди» Босвелл.

В Берлине, быстро восстановившем свою довоенную репутацию, Нильсен часто обнаруживал себя наутро в чужой кровати с незнакомцами, при этом почти не получая от этого удовольствия. Однажды он поехал за город с группой других солдат и заплатил за несколько минут с проституткой-женщиной. «Я удивился тому, как легко все прошло, но за исключением чудесного шока эякуляции весь опыт в целом я счел скорее переоцененным и довольно удручающим».

В начале 1970 года Денниса назначили ответственным за питание на горнолыжных тренировках в Боденмайсе, в Баварии. Идея заключалась в том, что горцы Аргайла и Сазерленда, по слухам, лучший батальон пехоты во всей британской армии, должны уметь сражаться в любых условиях, даже на склонах гор. Так что они покинули Берлин, проехали через Восточную Германию и на два радостных месяца обосновались в Баварии. Расположились они на старой ферме, которую превратили в Коттингхаммерский лыжный курорт, где Нильсен должен был готовить для двух офицеров и тридцати унтер-офицеров и солдат каждый день.

«Я старался обеспечить каждого полноценным английским завтраком каждое утро. Ничто не поднимет боевой дух солдат лучше, чем гренки с яйцом, бекон и сосиски, жаренные с фасолью и томатами, тост с маслом и горячая кружка чая или кофе. Благодаря моему усердию в готовке (и любви к выпивке) я в этой лыжной школе стал лучшим другом для военных всех званий».

В свете упомянутых позже на суде «навыков убийства» Нильсена стоит заметить, что работа поваром не подразумевала убийство животных – только нарезание мяса для приготовления еды. Лишь однажды он самостоятельно убил гуся на Рождество.

Чем Деннис особенно наслаждался, так это свободной атмосферой общего равенства, совпавшей с его быстро развивающимся идеализмом в политических вопросах. Пребывание в Адене воспитало в нем стойкое неприятие партизанских взглядов («Арабы умирают, солдаты умирают, а кровавые правительства просто шаркают ножкой», – писал он), и теперь он тщательно избегал пропаганды, как военной, так и правительственной. В Берлине он с одинаковым скептицизмом относился как к строгим ограничениям со стороны Советов, так и к разнообразным свободам со стороны Америки, и считал своим долгом сохранить независимое объективное суждение, основанное на фактах. В Боденмайсе он ненадолго заинтересовался фашизмом. Заметив, что на военном мемориале на городской площади значилась дата «1946» в качестве года окончания войны, он вскоре обнаружил, что баварцы – или, во всяком случае, некоторые из них – боролись с «американской оккупацией» еще несколько месяцев после официального прекращения огня, будучи убежденными сторонниками Гитлера. Несложно догадаться, что именно могло привлечь его в фашизме: «стабильный порядок, национальная гордость, военная сила, отсутствие безработицы, единство и достижение национального величия». В Боденмайсе было много пожилых людей с этими взглядами, и Деннис Нильсен являлся для них прекрасным слушателем. Но лишь ненадолго – позднее его радикальная натура уже никогда не соблазнялась столь экстремальными взглядами.

Два месяца в Боденмайсе завершились местным пивным фестивалем и танцами. Капрал Нильсен нарядился на праздник в ледерхозе, национальный баварский костюм, который ему выдал владелец ангара, Безумный Ханс. Танцуя и выпивая, Нильсен оказался в компании прелестной восемнадцатилетней местной девушки, с которой он постоянно танцевал и которую в конечном итоге за руку отвел на веранду, где они поцеловались. Ее родственники вмешались и разлучили их, последовали слезы и крики. Деннис вернулся на танцы, но понял, что не может перестать о ней думать. Этот краткий эпизод потенциального романа окончился ничем.

После возвращения в Олдершот Нильсена (все так же вместе с горцами Аргайла и Сазерленда) послали в Форт-Джордж в Инвернесс-шире – для сдачи экзамена по курсу менеджмента. Так он вернулся к своим шотландским корням, недалеко от Абердишира, где прошло его детство. Его сильно впечатлил Каллоден – тот самый, где Чарльз Фрейзер из Инвераллочи сражался и умер так бессмысленно столетия назад. Оттуда открывался вид на роскошные природные красоты вокруг, презрительно-равнодушные к человеческой вражде и храбрости. Он писал: «Это было одно из святейших и священнейших мест на земле, где я когда-либо стоял. Я почти наяву слышал звуки бушующей вокруг битвы. Я всегда уходил оттуда в состоянии сильнейшего потрясения».

В августе 1970 года Нильсена поставили во главе корпуса питания для унтер-офицеров Королевской гвардии в Баллатере, где в ежегодном отпуске в замке Балморал находилась королева. К этому времени он уже стал довольно искусным поваром, и его кулинарные навыки – от простых английских блюд до сложных французских (которые он обязан был делать во время визитов высокопоставленных чиновников в Берлине) – высоко ценились всеми офицерами. В Баллатере гвардейцы, когда не маршировали на церемониальном параде, охотились на дичь, и также солдаты всех рангов должны были присутствовать в замке на балу.

В начале следующего года батальон сократили до одной роты, с тех пор известной как Королевская рота. Сокращение сопровождалось напряженной кампанией «Спасите Горцев Аргайла», в которой участвовал и Деннис, но все безрезультатно. После он получил приказ прибыть в 242–ю эскадрилью на станцию «Эйсес-хай» на Шетландских островах. 24 января 1971 года он отправился к последнему месту службы в своей армейской карьере и к поворотному моменту в своей жизни.

Социальная жизнь 242-й эскадрильи в основном крутилась в клубе Мэйбери: там солдаты и их жены общались с местными жителями, расцветали романы. В этом отдаленном уголке мира, где люди все еще оставляли открытыми двери домов и не запирали машины, царила атмосфера незамысловатого дружелюбия. Солдаты по очереди работали в баре. Вечер обычно начинался довольно прилично: люди приходили в своих лучших нарядах и мирно общались, но очень скоро алкоголь и музыка срывали все тормоза, и к концу вечера Мэйбери сотрясался от песен и деревенских танцев. Вечеринка никогда не скатывалась в массовую пьяную драку, поскольку это оскорбило бы миролюбивую натуру и вежливые манеры шетландцев и только унизила бы самих агрессоров. Полковник Нильсен частенько участвовал в танцах в Мэйбери: «Обычно я пил много бренди с колой и меня вытаскивали из моего одинокого угла в середину танцпола. Деревенские танцы давались мне неплохо, и в клубе царило веселье, пока снаружи была непогода и громко завывал ветер».