– Да, спрыгнув с горы, в Крыму подходящие есть.

– Так если он только вниз может лететь…

– Кто сказал, что только вниз?! – не стал скрывать раздражения колдун. – Вы хоть раз видели, как парит в небе орел?

– Так то ж орел, у него крылья.

– Когда он парит, то иногда очень долго ими не машет, просто расправит и висит, будто на воздух опирается. Так и дельтаплан может опереться на воздух и летать очень долго, забираясь иногда на высоту, где, кроме орлов, никого нет. Его воздух горячий, что от земли вверх идет, поднимает. Из-за этого и неприятности случались. Увидит орел рядом кого-то, думает, что на его терр… в его владения другой орел залетел, и бросается драться.

– И что?.. – сказал явно очарованный рассказом молодык Хведько.

– Драпать приходится. Срочно спускаться вниз. Орел – птица серьезная, может и порвать шелк в клочья. Сами понимаете, что случится с человеком, упавшим с высоты в две-три версты.

– Ох, так высоко…

– Наверное, можно бы и выше, но там уже тяжеловато дышать, воздух разреженный.

Рассказ понравился всем, но на двоих произвел особенно сильное впечатление. Хведько решил для себя, что как добудет славу и разбогатеет, обязательно сделает дельтаплан и полетит. А Мария окончательно убедилась, что вышла замуж за очень непростого человека. Она почувствовала, что муж не выдумывает, вероятно, и сам мог летать на этом дельтаплане.

С утра же табор продолжил путь на восток. От готовившихся к великой битве в относительно мирные земли.

Аркадий отдавал себе отчет, что в казацком войске и без него найдется кому воинов в битвы вести, причем куда более умело. Пожалуй, единственное, в чем Вольная Русь не испытывала нужды, так это в талантливых, даже выдающихся военачальниках. Скорее здесь был их избыток, совсем не безобидный. Не имевшие возможности прорваться наверх, большинство атаманов были людьми амбициозными, они начинали плести интриги против тех, кому добраться до заветной булавы удалось. А от таких интриг до прямого предательства всего один шаг.

«А и без предательства может кисло обернуться. При первой же неудаче поднимет какой-то харизматик мятеж, такая каша заварится… миллионам придется расхлебывать. Вот и радуйся после этого, что полками потенциальные командармы командуют. Хорошо, кстати, их в бой водят, но попробуй, угадай, где полыхнет. Ведь казаки привыкают идти за конкретной личностью, доверяют ей, могут и на бунт по привычке за любимым атаманом пойти. И как от такой опасности уберечься, один Бог знает, однако почему-то сведениями не делится».

Все рано или поздно кончается. Подошло к завершению и путешествие из Чигирина в Азов. Аркадий и сам не ожидал, что так обрадуется, увидев Дон. Родился-то и вырос совсем у другой великой реки.

«Надо же, успел к новому месту жительства прикипеть душой. А ведь атаманы уже намылились переводить столицу в порт на море, только сомневались, в Анапу, выкупленную у местного племени, или в Кафу. Думаю, переберутся все-таки в Кафу, кавказское побережье еще долго неспокойным будет. Вслед за ними и мне переезжать придется. Выпускать из виду их не стоит, может, от какой глупости удастся предостеречь, да прогрессорство легче проводить».

В отличие от других городов Азов располагался не на правом, а на левом берегу, на возвышенности. Переправившись на гребном плоскодонном пароме, Аркадий дождался окончания перевозки через реку всего обоза и уже в сумерках въехал в город. Большую часть охранной сотни пришлось оставить вне стен города, они стали лагерем неподалеку от Дона. Тащить в свой двор полторы сотни людей и более трех сотен лошадей да с обозными телегами было бы вопиющей глупостью. А пытаться напрягать Калуженина и его помощников на ночь глядя для размещения собственной охраны и помощников по чужим домам означало нарываться на длинный и аргументированный посыл по известному сексуально-пешеходному маршруту.

Кто-то, видно, стукнул ребятам о въезде в город хозяина дома, к моменту появления Аркадия у ворот они были уже отворены, а все остававшиеся здесь его обитатели собрались во дворе. Хозяина встречали с радостью, насколько он мог судить по их лицам, но главное внимание присутствующие уделили его молодой супруге. Марию этот всеобщий интерес не смутил, скорее он ее оживил, придал сил. Молодая женщина просто расцвела, как цветок под солнечными лучами. Но радость радостью, а дорога всех путников прилично вымотала. Поэтому попытку джур затеять пирок попаданец пресек. Пообещал рассказать о своем путешествии завтра и отправил всех устраивать новоприбывших, солнце-то уже зашло. Так что с женой, джурами и имевшими в Азове жилье охранниками в доме и дворе размещались уже затемно, при свете керосиновой лампы и лучин. Наскоро перекусив, завалились с дороги спать.

С утра, поев наспех всухомятку, отправился к Петрову. Известить его об увеличении своей свиты, рассказать о случившемся в путешествии и пригласить в гости для знакомства с молодой женой. Да и самому местные новости стоило разузнать, наверняка здесь случилось за время отсутствия Аркадия немало интересного.

«Хорошо хоть по городу таскать за собой сразу сотню телохранителей не имеет смысла. Вражеских отрядов в новой столице донских казаков ожидать не приходилось, а для убийцы-одиночки количество лбов за моей спиной значения не имеет. Кстати, ребята молодцы, теперь и поверх оград поглядывают, опасаются повторения стрелковой засады. В общем-то… вряд ли именно те гады будут так повторяться, но ведь до такого и кто-то другой додуматься может. Так что однозначно молодцы. А насчет тех уродов, боюсь, подсказку их заказчику я сам и дал, рассказывал об убийстве Кеннеди по пьяни нескольким атаманам из числа самых проверенных, здесь до подобного изыска вряд ли сами додумались бы».

Привычно поздоровавшись с ошивавшимися на базу (во дворе) петровскими джурами, поговорил немного с ними, о его женитьбе все уже знали и жаждали узнать подробности. Пришлось останавливаться и вкратце излагать подноготную невесты, ее происхождение и возраст. При отсутствии средств информации тогда такие рассказы весьма ценились.

Наконец, отбрехавшись, Аркадий пошел в дом. Петров по обыкновению заседал в своем кабинете, естественно, не один. В горнице традиционно было накурено до потери видимости и способности некурящего человека в такой атмосфере дышать. У вошедшего попаданца даже глаза стали слезиться, а в горле запершило. С некоторым напрягом он узнал, помимо хозяина, среди присутствовавших еще двоих: Кошелева, оставленного Татариновым за себя главным на всю землю Донскую, и пожилого Трясилу, бывшего гетмана и сечевого атамана, а сейчас главу Темрюка. Фактически здесь присутствовали все самые влиятельные из не пошедших на Польшу политиков.

– Здорово дневали! Хотя, если и дальше таким дышать будете, – попаданец демонстративно помахал перед лицом рукой, – недолго это будет длиться. Поздыхаете же от такого воздуха!

– Кх-кх-кх-кх!.. – тут же зашелся в приступе тяжелого кашля Трясила. При этом он заметно и сквозь дымную пелену покраснел и стал задыхаться.

– Да откройте же, наконец, окно! – скомандовал Аркадий, видя, что атаману очень нехорошо.