Монтджой побагровел и жестом указал на дверь:

— Убирайтесь! Прочь с моих глаз, пока я не вышвырнул вас вон, вы, жалкое подобие мужчины. Я надеру вам уши, если вы хоть на секунду задержитесь! Я доложу Филдингу о вашей наглости и позабочусь о том, чтобы вас вздернули и четвертовали, если вы посмеете еще раз ко мне явиться.

Бледный Уотсон, распрощавшись с надеждами на повышение, повернулся и выскочил из комнаты. Он был слишком напуган, чтобы упомянуть о том факте, что девушку, подходившую под описание, видели в придорожной гостинице в обществе одного из самых известных в округе преступников. Это сообщение уж точно стоило бы головы. Пусть кто-нибудь другой рассказывает этому надменному аристократу, что его внучка оказалась на самом дне, среди воров и проституток.

Оставшись один, маркиз снова принялся расхаживать по переливавшемуся яркими красками персидскому ковру. Он проклинал всех некомпетентных дураков на свете, ругал последними словами Уэсли и его последователей, негодовал, вспоминая Летицию с ее слезными мольбами. Затем позвонил в колокольчик и велел слуге пригласить его старшего — и, увы, единственного — сына.

Если не предпринять срочных мер, его титул умрет вместе с этим пустоголовым «модником», как он называл своего наследника, или перейдет к его беспринципному племяннику, чтоб ему пусто было. Монтджой бросил свирепый взгляд на висевший над камином портрет и погрозил кулаком пухлой физиономии наследника славного имени Монтегю. Пожалуй, следует обратиться к адвокатам. Должен же быть какой-то способ передать этот проклятый титул в достойные руки. Внучка, прости Господи! Этот болван, Джордж, даже не сумел подарить ему внука. Оба его сына оказались ни на что не годными. Как всегда, придется взять все на себя. Слуга, с бесстрастным видом выслушав указания хозяина, поклонился и вышел из комнаты. Он не собирался докладывать маркизу, что его наследник еще не вернулся из своих ночных похождений. Во всяком случае, не сейчас, когда его сиятельство пребывает в ярости. Пусть немного поостынет.

Фейт недоверчиво наблюдала, как Морган водрузил на голову треуголку, пристегнул к поясу саблю, откинув назад полу черного плаща, и направился к двери, заметно прихрамывая.

— Вы сошли с ума! Вам нельзя никуда ехать, пока не заживет рана. От скачки она может снова открыться.

Морган нетерпеливо обернулся.

— Рана заживает. Это все, что от нее требуется. Присмотри за лошадьми. Я вернусь через пару дней.

С последней отлучки Моргана прошел почти месяц, и Фейт надеялась, что это означает конец его разбойничьей деятельности. Теперь она ясно видела, какой была дурочкой, но не могла отказаться от надежды, пусть даже призрачной.

— Пожалуйста, Морган, останьтесь. У нас достаточно припасов. Весной я посажу огород. А когда Мелисандра ожеребится, вы сможете выручить на ярмарке приличную сумму. Совершенно незачем куда-то ехать.

Темная бровь приподнялась.

— Мелисандра?

Фейт покраснела, но не опустила взгляд.

— Нужно же было ее как-то называть.

Мелисандра. Морган подавил улыбку. Неплохое имя для симпатичной черной кобылки, пожалуй, не хуже, чем Королева Мей. Впрочем, не стоит поощрять девчонку, она и так становится слишком дерзкой. Раньше Фейт не осмеливалась возражать против его ночных вылазок. В свете пламени она казалась еще более хрупкой, чем обычно, но копны рыжих локонов, подсвеченных красноватыми бликами, и огромных серых глаз было достаточно, чтобы преследовать мужчину в его снах. Морган постарался придать лицу суровое выражение.

— Можешь называть ее, как хочешь. Все равно осенью я ее продам. А теперь мне пора. Он решительно шагнул к двери и вышел, не предоставив ей шанса для дальнейших возражений. Пора бы ей понять, что он не собирается менять свой образ жизни ради ее прекрасных глаз.

Борясь со слезами, Фейт смотрела на закрытую дверь. Видит Бог, она пыталась свернуть Моргана с пути греха и обратить его помыслы к праведной жизни. Только это оправдывает ее затянувшееся пребывание в логове разбойника. Но если он глух к голосу добра, ей ничего не остается как предпринять шаги к собственному спасению. Она и так слишком долго пользовалась плодами его преступлений.

Фейт не осмелилась позаимствовать у Моргана лошадь и потому на следующее утро пустилась в путь пешком, после того, как прибрала в доме и позаботилась о животных. Она знала, что на перекрестке дорог имеется гостиница, где наверняка требуются кухарки, служанки и горничные, чтобы готовить, подавать еду и убирать в комнатах. Что ж, она способна справиться со всеми этими обязанностями, а если понадобится, отметила Фейт с кривой усмешкой, можно наняться и конюхом. Пожалуй, ей следовало бы нарядиться в одежду Моргана и предложить свои услуги на конюшне.

Время перевалило за полдень, когда она, наконец, разыскала гостиницу. При дневном освещении она выглядела более обшарпанной, чем ей запомнилось. Поблекшая вывеска с изображением быка болталась на одном крюке. Стекла в свинцовых переплетах покрылись слоем грязи, почти не пропускавшим света. Потрескавшиеся и заплесневелые стены не видели побелки лет сто, если не больше.

Несколько обескураженная невзрачным видом гостиницы, Фейт вошла в полутемное помещение. После бодрящего мартовского ветерка атмосфера внутри казалась особенно пугающей. Запахи прокисшего эля и тушеной капусты смешались с вонью от немытых ночных горшков и прочими подозрительными ароматами, которые она не ощутила в прошлый раз, когда явилась сюда с Морганом. Он обладал удивительной способностью устранять все неприятное одним лишь мановением руки. А точнее, своей неотразимой улыбкой. Этой улыбкой Морган мог бы сманить белку с ветки, если бы только пожелал.

Плотнее запахнув свой ветхий плащ, Фейт огляделась в поисках хозяина.

Уайтхед, появившись из недр гостиницы, несколько опешил, когда она вежливо обратилась к нему с просьбой дать работу. Что делать такому благовоспитанному созданию в его заведении? Он еще больше удивился, когда Фейт откинула капюшон, открыв юное лицо с пышной массой рыжеватых кудрей, увенчанных кружевным чепчиком, и широко распахнутыми невинными глазами, пока не вспомнил, что уже видел эти нежные черты. В этом самом зале в компании с Черным Джеком. Подозрительно прищурившись, он прошелся взглядом по худенькой фигурке. Что ж, если Черный Джек устал от девчонки, его клиенты будут рады свежему личику, особенно такому юному и миловидному. Кивнув, трактирщик вытер потные руки о фартук.

— Ладно, начнешь с белья, а вечером будешь работать в зале. — Радостная улыбка, с которой девчушка встретила его слова, избавила его от дальнейших сомнений. Посмотрим, что скажут ребята, когда увидят сюрприз, который он им приготовил!

Фейт нахмурилась, когда миссис Уайтхед затянула ее корсет. Она знала, что горничным полагается носить форму, но не предполагала, что такую нескромную. Ее маленькие груди приподнялись и торчали из выреза, словно две спелые дыньки. Шнуровка была такой тугой, что Фейт задержала дыхание, недоумевая, как можно работать в таких доспехах. В комнате не было зеркала, чтобы посмотреть, как она выглядит. Фейт нервно подергала лиф, пытаясь подтянуть его выше, но он не поддавался. Сожалея, что у нее нет брошки, чтобы закрепить косынку на груди, она удовлетворилась тем, что засунула концы внутрь низкого выреза платья, молясь, чтобы они не выскользнули. Без косынки она будет почти что голая. Юбки, слава Богу, оказались длинными, даже слишком. Видимо, предыдущая горничная была выше ростом. Миссис Уайтхед недовольно покосилась на чересчур длинный подол, но ничего не сказана. Пожалуй, ей будет непросто ходить, когда юбка подметает пол, но это лучше, чем сверкать щиколотками.