– Я хочу понять почему.

– Нет никакого «почему». Как вдолбить это тебе в башку? Люди спрашивали «почему» в течение двадцати пяти лет. Я тоже спрашивал, и ответа не было. Какова бы ни была причина, она умерла вместе с твоим отцом.

– Я не верю этому.

– Тебе придется выбросить это из головы, Чарли. Ничего хорошего из этого не выйдет. Пусть покоятся в мире оба, и отец, и мать. Все прошло.

– Видишь ли, тут есть загвоздка. Я не могу оставить их в покое.

– Почему?

– Потому что кто-то из них, или даже оба не родные мне по крови.

Это выглядело так, будто кто-то взял булавку и уколол Джимми Галлахера сзади. Его плечи обвисли, и часть объема словно улетучилась. Он сгорбился на стуле.

– Что? – прошептал Джимми. – Что ты несешь?

– Группы крови. Они не совпадают. У меня вторая группа. У отца первая. У матери четвертая. Такое просто невозможно.

– Кто тебе это сказал?

– Я говорил с нашим семейным врачом. Он уже на пенсии, старый, но у него сохранились записи. Он проверил их и прислал мне копии двух анализов крови отца и матери. И подтвердил. Возможно, что я сын отца, но не матери.

– Это безумие, – сказал Джимми.

– Ты был самым близким другом моего отца, ближе всех других. Если он кому-либо рассказывал об этом, то в первую очередь тебе.

– Рассказывал о чем? Что в гнезде был кукушонок? – Он встал. – Не могу этого слушать. И не буду. Ты ошибаешься. Наверняка ошибаешься.

Он собрал кофейные чашки, вылил остатки кофе в раковину и оставил чашки там. Джимми стоял спиной ко мне, но я видел, как трясутся его руки.

Он резко обернулся и двинулся ко мне. Я был уверен, что сейчас он меня ударит. Я вскочил и ногой отпихнул стул, приготовившись к удару, собираясь блокировать его, если успею, но удара не последовало. Вместо этого Джимми спокойно и медленно заговорил.

– Значит, это правда, которую они не хотели тебе говорить, и эта правда тебе не нужна. Они любили тебя, оба. Какова бы ни была эта правда, что бы ты уже ни раскопал, оставь это в покое. Если ты продолжишь свои поиски, это только повредит тебе.

– Похоже, ты очень уверен в этом, Джимми.

Он судорожно глотнул.

– Иди ты к черту, Чарли. Сейчас тебе нужно уйти. У меня дела.

Он махнул мне рукой, прощаясь, и снова повернулся ко мне спиной.

– Увидимся, Джимми. – Я знал, что в моем голосе он услышал предостережение. Но он ничего не ответил. Я вышел и направился к подземке.

Позже я узнал, что Джимми Галлахер, как только убедился, что я ушел, тут же позвонил по телефону. Этот номер он не набирал много лет – со следующего дня после смерти моего отца. Он удивился, когда ему ответил именно тот человек, которому он звонил, и почти так же удивился тому, что тот еще жив.

– Это Джимми Галлахер.

– Я помню, – ответил голос. – Сколько лет.

– Не поймите меня неправильно, но недостаточно много.

Ему показалось, что в трубке раздалось нечто похожее на смех.

– Ну, так что я могу для вас сделать, мистер Галлахер?

– Ко мне только что приходил Чарли Паркер. И задавал вопросы о своих родителях. Говорил что-то про группы крови. Он знает о своей матери.

На другом конце линии повисло молчание. Потом послышалось:

– Это должно было когда-то случиться. В конце концов, он должен был это выяснить.

– Я ничего ему не сказал.

– Разумеется. Но он вернется. Он не такой дурак, чтобы не понять, что вы ему соврали.

– И что тогда?

Когда послышался ответ, он стал для Джимми окончательным сюрпризом в этот день, и так уже полный ненужных сюрпризов.

– И тогда вы должны будете рассказать ему правду.

Я провел ту ночь у Уолтера Коула, человека, в честь которого назвал свою собаку. Это был мой товарищ и учитель в нью-йоркской полиции. Он жил со своей женой Ли. Мы вместе поужинали и поговорили об общих друзьях, о книгах и фильмах, о том, как Уолтеру живется на пенсии – а на пенсии он, похоже, в основном дремал и мешался под ногами у жены. В десять часов Ли, которую никак нельзя было счесть совой, нежно поцеловала меня в щеку и отправилась спать, оставив нас с Уолтером вдвоем. Он подбросил в камин еще полено, вылил в бокал остатки вина и спросил, что я делаю в городе.

Я рассказал ему про Коллекционера, потертую личность, считавшую себя орудием справедливости, мерзкого типа, убивавшего тех, кто, по его мнению, в результате своих поступков утратил душу. Я вспомнил никотиновую вонь у него изо рта, когда он говорил о моих родителях, удовлетворение в его глазах, когда сказал про группы крови, про то, чего он не мог знать, но знал, и как все, что я знал о себе, в этот момент начало рассыпаться. Я рассказал ему про результаты медицинских анализов, о недавней встрече с Джимми Галлахером, и как я убедился, что он знает что-то такое, чем не хочет со мной поделиться. Я также рассказал ему о том, что мы не обсуждали с Джимми. Когда моя мать умерла от рака, в больнице остались пробы ее органов. Через своего адвоката я провел тест ДНК на сравнение мазка с моей щеки с тканями матери. Они не совпадали. Я не нашел в себе сил провести подобный тест с ДНК отца. От него не осталось образцов. Для этого потребовался бы ордер на эксгумацию его останков, а мне не хотелось заходить так далеко. Возможно, я боялся того, что мог обнаружить. Узнав правду о матери, я заплакал. Я не был уверен, что готов принести и отца на тот же алтарь, куда принес женщину, которую называл матерью.

Уолтер пригубил вино и молча уставился в огонь, пока я не сделал глоток.

– Прежде всего, почему этот человек, Коллекционер, все тебе рассказал, всю правду и полуправду? – спросил он. Это был типичный полицейский ход – не браться сразу за главный предмет, а начинать с краю. Прощупать. Взять время, чтобы начать привязывать мелкие детали к более крупным.

– Потому что это его забавляло, – ответил я. – Потому что он жесток до такой степени, что мы не можем даже отдаленно представить.

– Похоже, он не из тех парней, кто делает намеки просто так.

– Не из тех.

– И это означает, что он подталкивает тебя к действиям. Он знал, что ты не упустишь такую возможность.

– О чем ты?

– Я говорю, что, судя по твоим словам, он использует людей таким образом, чтобы достичь своих целей. Черт, он и тебя использует. Просто смотри, как бы он тебя не использовал, чтобы кого-нибудь убрать.

Уолтер был прав. Коллекционер пользовался мной, чтобы установить личности падших людей, которых он выискивал, чтобы наказать за их слабости. Он был коварен и абсолютно безжалостен. Теперь он снова скрылся, и у меня не было ни малейшего желания его разыскивать.