— Что ж, — вздохнул он, глядя на часы, — Жан-Поль будет на станции через полчаса.

— О Господи! Я совершенно упустила из виду, что он приезжает. Даже не приготовила гостевой домик.

— Ничего страшного. Он молодой и отлично выспится в спальном мешке, — заверил жену Филипп, зябко скрестив руки на груди. Несмотря на кашемировый свитер и шарф, его пробирала дрожь. — Слушай, я его встречу и привезу домой, а дальше дело за тобой, Кустик.

— Спасибо. — Ава обвила руками шею мужа. Филипп отпрянул, боясь перепачкаться в земле и сухих листьях, но, не в силах устоять перед нежностью жены, крепко обнял ее и приподнял над клумбой. Ее волосы пахли влажной травой. — Какой же ты милый, — рассмеялась Ава, уткнувшись лицом мужу в плечо.

— Ты совсем замерзла, — прошептал Филипп. — Хочется закутать тебя в одеяло и напоить горячим шоколадом.

— Только и всего?

— Пока да. Мне ведь надо ехать за твоим учеником.

— Думаешь, это и впрямь хорошая мысль? — спросила Ава, отстраняясь. — Ты же знаешь, я предпочитаю сама заниматься садом, а Гектор помогает мне полоть сорняки и косить траву. Терпеть не могу, когда кто-то вертится у меня под ногами. Мне по душе уединение. На самом деле нам с Гектором никто не нужен.

— Мы же обо всем договорились, Кустик. К тому же сейчас поздно отступать. Мы окажем большую услугу отцу Жан-Поля, вдобавок питомцы Итона всегда выручают друг друга. В конце концов, я ему многим обязан и рад возможности вернуть долг. Благодаря Анри я смог изъездить всю Францию вдоль и поперек. Передо мной распахивались все двери.

— Ладно, — со вздохом уступила Ава. — Но я не знаю, чего он ожидает…

— Ты очень талантлива, Кустик. Он сможет многому у тебя научиться. Если Жан-Полю предстоит унаследовать замок, неплохо бы знать, как управлять поместьем.

— Разве он не может нанять себе управляющих?

— Не в этом дело. Анри хочет, чтобы его сын пожил некоторое время в английской деревне. В Париже мальчишка пользовался абсолютной свободой, мог делать все, что ему заблагорассудится.

— Так он, оказывается, плейбой?

— Анри больше не к кому обратиться. Он опасается, что Жан-Поль склонен плыть по течению, и хочет побудить его к действию. Привить сыну чувство долга. Однажды ему предстоит унаследовать замок и виноградники. Это огромная ответственность.

— Странно, что парень слушается отца. Он ведь уже не ребенок.

— Да, но кошелек в руках у Анри.

— Это так важно? Почему бы ему не сбежать, чтобы жить своей жизнью?

— Ле-Люсиоль[7]не обычный замок. Это нечто грандиозное. Кто способен это понять, сделает все, чтобы не потерять его.

— Ясно, — уныло протянула Ава. Ей совершенно не нравилась эта затея.

— К тому же у мальчиков появится взрослый приятель, они будут вместе шататься по окрестностям, а им это только на пользу. А от меня проку мало, я ведь уже стар.

— Неправда, я поддерживаю тебя в хорошей форме, — возмутилась Ава.

— Это верно, — рассмеялся Филипп. — Но я не болтаюсь по округе и не говорю по-французски. Ребятам не помешает подучить язык.

Ава смущенно улыбнулась. Она свободно владела французским, поскольку с шестнадцати лет училась в закрытом пансионе в Швейцарии.

— Ты меня пристыдил, и я теперь чувствую себя виноватой, что не разговаривала с ними на французском, когда они еще были детьми.

— Я никогда этого не ждал от тебя, Кустик. Я твердо знал лишь одно: утром ты встанешь, а остальное всегда бывало для меня сюрпризом.

Ава шаловливо шлепнула мужа:

— Ну ты и чудовище!

Филипп поцеловал ее в лоб.

— Давно ты меня так не называла.

— Не знаю, о чем это ты. — Она чмокнула мужа в губы, Филипп просиял, глядя на нее с обожанием.

Ава проводила глазами мужа, торопливо шагавшего к дому через лужайку. На водосточном желобе под самым скатом крыши устроилась парочка жирных голубей. Вид у них был сытый и довольный. Ава улыбнулась, представив себя рядом, на желобе. Она испытывала то же ленивое благодушие, что и голуби. Ведь у нее было все, что только можно пожелать: любящий муж, трое детишек, самый прекрасный дом в Англии и ее обожаемый сад. Птицы на желобе напоминали сахарную глазурь на изысканном пирожном.

Ава окинула взглядом сад. Деревья только начинали готовиться к зиме и не торопились сбрасывать листву. Она любила это время года. Изобилие зелени дарило ощущение покоя и безмятежности. Кроны не утратили пышности, но кончики листьев уже начали сворачиваться и кое-где в зеленой пене листвы мелькали нежные желтоватые пятна. Над лугами разносились птичьи трели, прерываемые клекотом фазанов и хриплым воркованием голубей. Аве нравилось, что под крышей весной гнездятся воробьи; она специально посадила возле дома вечнозеленый кустарник, надеясь, что другие птицы станут вить там гнезда и высиживать птенцов. В середине зимы она перебросила побеги плюща на ясень и платан, чтобы защитить зимующих птиц от холода и хищников. Ава научила детей подкармливать птичек и ухаживать за ними. Поппи любила летом плескаться в птичьей купальне, но зимой девочка заботливо подбрасывала корм своим питомцам, постепенно приручая их, так что вскоре некоторые пичужки уже клевали зерна у нее с ладони, если, конечно, поблизости не было Берни и Тарквиния. Собаки распугивали птиц.

Ава продолжала возиться с цветочным бордюром, когда час спустя Филипп вернулся вместе с Жан-Полем. Берни и Тарквиний с громким лаем бросились к дому. Ава распрямилась, вытирая пот со лба, и тут хруст гравия под колесами автомобиля внезапно стих. Хлопнула дверца, послышался голос Филиппа, приветствовавшего собак, словно те были людьми. Ава поспешно проскочила в калитку в тисовой изгороди, окаймлявшей сад со стороны фасада. Филипп потянулся к багажнику своего старенького «мерседеса-универсала». Стоило ему поднять крышку, как оба пса немедленно запрыгнули внутрь. Жан-Поль изумленно поднял брови, когда грязные лапы собак прошлись по его роскошному кожаному чемодану. Филипп даже не пошевелился, чтобы прогнать псов. При виде знакомой картины он лишь рассмеялся, не обращая внимания на замешательство Жан-Поля. Ава, стоя у калитки, наблюдала за этой сценой. Француз показался ей самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела.

— Здравствуйте, я Ава, — сказала она, вытирая руку о штаны, прежде чем протянуть ее Жан-Полю. К ее удивлению, молодой человек вежливо поклонился и поднес ее руку к губам.

— Рад познакомиться, — произнес он, встретив ее взгляд. Его карие глаза, цветом напоминающие мягчайшую коричневую замшу, были устремлены на Аву. Она собиралась ответить ему по-французски, но его английский был безупречен. Лишь сильный акцент, вобравший в себя всю романтику и чувственность любвеобильной Франции, выдавал в нем иностранца. У Авы на мгновение перехватило дыхание.