Сейчас он выглядел так комично, что она почти забыла, что за кадром он организовал ее убийство. Лицом к лицу Байрон казался совсем безобидным. Пока не отдавал приказ ее убить.

– Ты оставила дома телефон. В доме твоего папы никто не берет трубку. Как я должен был с тобой связываться?

По его мечущимся зрачкам, едва заметным движениям головы, нервному морганию она поняла, что Байрон работает. Его рабочий стол был похож на улей, его окружали причудливые соты расположенных в шахматном порядке мониторов, и Байрон как-то умудрялся с помощью определенных движений глаз управлять каждым из них по отдельности, не двигая руками.

– Нам нужно поговорить, – объявил он. – Это важно. Поверь. Ты же не хочешь доводить до крайности.

Он повел плечами, из-за чего проекция его лица переместилась – теперь деревянный потолочный вентилятор как будто был вживлен в его левую щеку, вращаясь, как самое причудливое в мире родимое пятно. Ее и без этого подташнивало. Хейзел прикрыла глаза, чтобы унять тошноту.

– Ошибаешься, – прошептала она, не вполне веря, что Байрон вообще ее слышит.

Откуда взялось его лицо? Она оглядела комнату в поисках источника, но заметила его не сразу: тонкий луч света, струящийся через окно за ее спиной.

– Я тебя больше никогда не побеспокою и ни с кем не буду о тебе говорить. Ты можешь забыть о моем существовании. Считай меня благотворительным проектом, в который ты вложился, но в итоге ничего не вышло. Ты переоценил мой потенциал. Такое бывает. Мне жаль, что я тебя подвела, но начиная с этой минуты больше твое время я тратить не хочу.

– Ты не понимаешь, Хейзел. Мне нужно точно знать, что ты все взвесила, прежде чем я приму решение, которое мы не сможем изменить. Небезопасно говорить по этой линии…

– Я, Байрон, вообще не чувствую себя в безопасности. Разве это не проникновение со взломом? Я имею в виду твое лицо, – она выдержала паузу. – Я знаю, что ты собираешься меня убить. Так может, мы просто договоримся о дате и времени? Я не буду пытаться тебя остановить, но мне хотелось бы знать.

Хейзел увидела, что что-то промелькнуло за головой Байрона – там, в кабинете, кто-то был. Прошла всего секунда, но она была готова поклясться, что только что видела лицо Фиффани, что глаза Фиффани посмотрели на нее с потолка.

– В твоих собственных интересах узнать некоторую информацию. Я позволил себе поместить пару нехитрых приборов в погодостойкий сейф на вашем заднем дворе. Код от сейфа – дата нашей годовщины.

– Я не буду открывать сейф, Байрон. Я вообще не собираюсь больше пользоваться электроникой.

Ее даже немного удивила вспышка гнева, промелькнувшая на его лице – ну конечно, для него это было личным оскорблением.

Но ее почему-то успокаивало и убеждало в собственной значимости то, что, хотя он мог убить ее завтра же, но заставить ее перед смертью воспользоваться мобильным телефоном было ему не под силу.

– Я не прошу у тебя никаких денег, что должно доказать, что я слишком двинутая, чтобы продолжать со мной отношения. Почему бы нам просто не разойтись мирно? Моя жизнь будет совсем скромной, почти незаметной. Я буквально исчезну. Больше я ничего не хочу.

Хейзел вспомнилось самое начало их брака, когда постоянное наблюдение и датчики вызывали у нее клаустрофобию. Она хотела бы поверить заверениям Байрона, что ничего страшного в них нет – ей ведь нечего скрывать? почему же ей так некомфортно? – но она все чаще стала замечать, что Байрон комментирует то, чем она занимается в Центре, когда он уходит, а блюда, которые ей приносят каждый день, меняются на основе отчета о реакции ее тела, которую фиксировали без ее ведома. Тогда в их отношениях еще было нормальное количество секса, хотя Байрон был не из тех людей, которые могут самозабвенно расслабиться или полностью засунуть язык кому-то в рот. Но вскоре воздержание стало единственным барьером, который Хейзел смогла возвести.

«Трахаться с тобой было бы уже чересчур! – кричала она, когда он наконец признал, что в каждой комнате, включая ванную, стояло множество камер и датчиков, так что ни одна секунда ее пребывания в Центре не прошла незамеченной. – Ты и так внутри моего тела с этими сраными датчиками!»

Он заметил, что это было сделано для удобства и безопасности. Датчики собирают необходимые данные, на которые опираются программы, те программы, которые должны обеспечить их здоровье, счастье и полноту жизни. «У меня, например, нет степени по психологии, – спорил о с ней, – зато я могу получить информацию о твоих словах и действиях, проанализированных и интерпретированных с точностью до девяносто семи процентов, что позволяет мне знать, что у тебя на уме. Сколько пар могут этим похвастаться?»

Теперь Байрон фыркнул от смеха. Что ему вообще может казаться веселым?

Ей ничего не пришло в голову, кроме мысли о том, как здорово побеждать.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, Хейзел. Я хочу, чтобы ты взяла мобильное устройство из сейфа у себя на заднем дворе и позвонила мне по защищенной линии. Можешь это сделать?

– А что будет, если не позвоню?

Комнату заполнил звук звонка – звонили в кабинете Байрона. Он несколько раз судорожно моргнул; всякий раз, когда она видела его за работой, ей казалось, что у него начинается припадок, это вселяло в нее надежду, но вздрагивающие движения его век всегда оказывались произвольными и контролируемыми.

– Мне придется оставить тебя на некоторое время, но ты знаешь, как со мной связаться. Мы поговорим позже. Скорее всего, после двенадцати. Я не случайно выбрал время, именно тогда ты и захочешь мне позвонить, и первым делом я вежливо напомню тебе, что пытался предупредить тебя. Все решено, Хейзел. Ты не оставляешь мне выбора.

После этих слов над ней снова появился обычный потолок. Она посмотрела в окно, надеясь, что проектор остался на месте и что его можно сломать или прикрыть округлым телом фламинго, но коробка уже куда-то делась.

Она торжественно пообещала самой себе, что даже если Байрон каким-то образом ухитрится стереть с лица земли дом ее отца вместе с ним самим и она окажется в полном одиночестве на траве пустого двора, и перед ней будет один только подсунутый Байроном сейф, она все равно ему не позвонит. Разве что справит на сейф нужду. А потом уйдет, чтобы найти покой и наслаждаться им. Если, конечно, он оставит ее в живых.

А почему нет? Возможно, она слишком пессимистична. Очевидно, у Байрона на нее другие планы. Хейзел хотелось бы верить, что он сможет получить желаемое и без ее участия. Но пока казалось, что это невозможно.

Одежда и волосы все еще не просохли. В утреннем свете они скорее приятно освежали, как будто она просто залезла под душ в одежде. Хейзел разделась и почти успела насладиться моментом незафиксированной на видео наготы, как тут же поняла: наивно думать, что Байрон не расставил в доме камер, если уж его лицо только что было размазано по потолку.

Но она побывала в другом мире, на миг оказалась вне сферы влияния Байрона! Она напомнила себе, что жила и до знакомства с ним, так что могла запросто вернуться к этой жизни. Раньше она в это не верила.