Было заметно, что настроение Владислава сошло на «нет». Он смотрел прямо перед собой с каменным выражением лица. Соня пыталась придумать, что бы такое сказать, чтобы нарушить напряжённость, повисшую в воздухе, но ничего не приходило ей на ум.

Она тяжело вздохнула и дрожащими руками поправила лифчик и застегнула пуговицы на своей блузке.

В горле образовался горький ком, глаза начали наполняться предательской влагой.

Неприглядная действительность постепенно начала доходить до её сознания — она чуть не переспала со своим боссом: целовала его, стонала в его руках!

«О, Господи…» — подумала девушкас ужасом. – «Как же стыдно-то!»

«Как же это могло произойти?! Что подумает обо мне Влад? Он ведь просто предложил мне поужинать с ним, а я почти сразу же бросилась к нему в объятия и начала отвечать на поцелуи!»

«Допустим, я не девственница. Да, у меня были парни. Да, именно парни, один в университете, второй, когда я проходила практику. Но у меня никогда не возникало устойчивой привязанности ни к одному из них. Пока я не встретила Владислава».

Она подошла к входной двери, нажала на ручку и обернулась.

— Спокойной ночи, София Николаевна, — сказал ей босс твёрдым и безэмоциональным голосом.

— Спокойной ночи, Владислав Мстиславович.

Её голос дрогнул.  

Наконец, она решительно открыла дверь и покинула его номер.

Она вернулась к себе и Соня тут же почувствовала себя бесконечно усталой и одинокой. Она прислонилась спиной к двери и заскользила по ней вниз, усевшись на пол. У неё будто отняли часть души. Она закрыла лицо руками и горько расплакалась.                                                                               

* * *

Когда Соня ушла, Владислав в гневе и с силой толкнул ногой, и опрокинул накрытый обеденный стол…

Посуда разбилась, остатки вина, и кофе с чаем, расплескались по белоснежному пушистому ковру. Остатки еды неприглядными кусками упали вокруг сломанной мебели, но Владислав плевать хотел на учинённый им бардак…

Он запустил пальцы рук в волосы и убитым голосом прошептал в образовавшуюся тишину:

— Соня… Прости меня…                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                

* * *

Соня проснулась в шесть часов утра.

Она и сама по натуре жаворонок, да и раннее пробуждение на работу вошло уже в привычку. Плюс ко всему она не могла нормально уснуть. Она прокручивала в голове, словно плёнку кинофильма вчерашний вечер и корила себя на все лады.

Ещё эта кровать в её номере… Слишком удобная и мягкая. В Москве в корпоративной квартире Соня спит на матрасе, который постелила на полу. Она привыкла к жёсткости. А здесь словно утонула в перине.

Соня приняла душ, высушила феном волосы и заплела их в тугую косу. Надела костюм, состоящий, из блузки кремового цвета, тёмно-синего пиджака и юбки до колен.

В девять часов за ними прибудет автомобиль, чтобы увезти в офис Юлиана. Необходимо доделать некоторые формальности и дела.

А вечером, к шести часам их ждут на благотворительном балу.

Что-то ей уже ничего не хочется. Только одно желание – вернуться обратно домой и залезть под одеяло с головой.

Чем ближе стрелки часов приближались к восьми утра, тем рассеяннее становилась Соня. Она ощущала, как сильно бьётся её сердце и кровь приливает к щекам, и несколько раз ловила себя на том, что нервно крутит свою косу, отчего она вся растрепалась. Пришлось распустить волосы.

О господи! Что они скажут друг другу? Вот они встретятся, а она ему говорит: «Привет! Доброе утро! Не хотите ли повторить вчерашнее? Ну и как вам, понравилось целоваться со мной? Мои предшественницы точно так же на вас вешались, да?»

Соня вся съёжилась, когда представила эту сцену. Взглянув на бумаги, которые ей нужно было подготовить к сегодняшним заключительным переговорам, она вдруг поняла, что перестала понимать смысл прочитанного.

Соня села со страдальческим видом в кресло. Это же надо быть такой наивной! Как быстро она предположила, что Владислав сделает такой романтичный жест! Вот и накололась, приняв желаемое за действительное.

И когда они увидятся, должна ли она вспоминать прошедшее? Может быть, извиниться? Признать свою ошибку и пообещать, что такого больше никогда не повторится?

И вдруг в её дверь постучали. От этого звука Соня вздрогнула.

На непослушных ногах она дошла до двери и открыла её.

Владислав.                   

Пришёл Владислав, собственной персоной.

Уже в следующее мгновение он вошёл внутрь номера, на ходу приглаживая рукой чёрные волосы.

— София, я должен вам кое-что сказать.

Она нервно сглотнула. Он её уволит…

— Да?                            

— Я виноват перед вами. И должен принести извинения за события прошлой ночи.

Она задержала дыхание.

— Вы — весьма ценный работник, — глухим голосом продолжал он. — Я думаю, будет лучше, если мы просто забудем о том, что произошло.

Лишь одна мысль, сначала, закружилась в её голове: её не увольняют! Чуть позднее появилась вторая: он хочет забыть вчерашнюю ночь, хочет забыть их поцелуи.

Внезапно Соня поняла, насколько она разочарована и почти оскорблена.

«Нет, я никогда не забуду твои поцелуи и твои ласки!», — ответило её сердце на последние слова Князева.

— Да, конечно, — прошептала она. — Как скажете.

Соня могла почти поклясться, что он вздрогнул, когда она сказала «как скажете». Видимо, почувствовал к ней отвращение из-за того, что она не уволилась с работы? Такой богатый человек, как он, вероятно, не мог понять, как можно нуждаться в работе так сильно, чтобы пренебречь своей гордостью.

Мужчина коротко кивнул. 

Она откашлялась и попыталась нормальным — по возможности — голосом спросить и уточнить о сегодняшнем дне. Об их планах. Точнее, о его планах.

Князев вежливо ответил, что Соня, как и прежде, идёт с ним на благотворительный бал, а завтра утром они улетают обратно в Москву.

Но при этом, он смотрел куда угодно, только не на неё. Он был явно напряжён. Не оставалось никаких сомнений: ему тоже не по себе.