Вот и поговорили.

…Вновь и вновь прокручивая в памяти их разговор, Света не заметила, как черепашье продвижение троллейбуса сменилось полной неподвижностью, и сменилось уже давно. Она бросила взгляд за окно и поняла, что видит всё тот же склон, поросший прошлогодней травой, и всё тот же кустик на склоне — троллейбус вполз в некое подобие гигантской канавы, готовясь нырнуть под железнодорожный мост. Но так и не нырнул — пейзаж за окном остался тем же, однако сумерки, окутывавшие его, сгустились гораздо сильнее.

Сзади, чуть ли не впритык, стоял другой троллейбус, впереди — ещё один, а перед ним — ещё… Обрыв проводов? Приехали?

Догадка подтвердилась. Водитель объявил по громкой связи: авария на электролинии, сколько придётся стоять, неизвестно, так что все желающие могут покинуть салон. И открыл переднюю дверь. Света в числе желающих пошагала к выходу, добираться ей оставалось неполную остановку.

Темнело. Солнечный апрельский день сменился зябким вечером, крепчающий ветер снова затянул небо тучами, но дождь вроде бы не собирался, и Света решила дойти до Фонарёвых пешком.

Цепочка пассажиров, покинувших троллейбусы, спустилась под мост. Авария случилась именно там — стоял фургон аварийщиков, оставив для движения лишь одну полосу, рабочие в сине-оранжевых спецовках возились с проводами.

Света с удивлением подумала, что сбылся утренний прогноз человека, выдернувшего её из-под колёс мотоцикла и вручившего коробочку с кольцом. Хоть с опозданием, но сбылся: и обрыв линии, и вызванная им пробка. События сегодняшнего дня заставили позабыть утреннюю встречу, даже когда шёл разговор с Манасовым о кольце, Света не вспоминала колоритную парочку, полностью сосредоточившись на нюансах в поведении шефа.

А сейчас вспомнила…

До перекрёстка, где встреча произошла, недалеко, ярдов триста. Света невольно осмотрелась: не видно ли старого и его компаньона? Вдруг так и шатаются до сих пор поблизости? Тогда она немедленно вернёт и кольцо, и его упаковку, избавившись хотя бы от одной проблемы.

Никого похожего не увидела, а значит, проблему придётся решать самой. Хотя как знать… Вновь столкнуться в многомиллионном городе с двумя случайными встречными можно с вероятностью, близкой к нулю… Но Света заподозрила, что утренняя встреча была далеко не случайной.

Она прошла под железнодорожным мостом, затем по другому мосту, автомобильному, перекинутому через речку Волковку, хотя названия реки водоём заслуживал слабо: канава меж бетонных берегов, заполненная сточными водами, не замерзающими даже в двадцатиградусные морозы.

Здесь, за мостами, улица Типанова уже обернулась проспектом Славы, железнодорожная полоса отчуждения закончилась, начались дома и магазины, и троллейбусные пострадальцы, державшиеся до сих пор плотной группой, потянулись в разные стороны.

Света двинулась налево — через переход и вдоль по Белградской. Фонарёвы вообще-то жили на параллельной улице, но она решила сократить путь, срезав угол яблоневого сада. Шагала, а в голове крутилось слово «кремний» — одно из немногих, что ей удалось разобрать в бормотании голоса, не то и в самом деле звучавшего за стеной, не то примерещившегося, когда она застыла в оцепенении перед колбой. Да, кремний, никакого иного значения латинского слова «силициум» она не смогла вспомнить. А почва, как известно, состоит из органических веществ и измельчённых минеральных пород. И основа тех пород — именно кремний.

Любая почва…

Даже та, что насыпана в горшки с фикусами.

Де Шу не считал себя знатоком и ценителем человской архитектуры, особенно современной, он предпочитал здания, построенные века назад, основательные и надёжные. Возможно, сказывалось полученное в Ордене воспитание, поскольку чуды всегда ценили постройки с фортификационным уклоном, и потому возведённый не так давно Петровский Форт Кемпиусу нравился — исключение, подтверждающее правило. Петровский действительно напоминал форт, или замок, или крепость, в общем, форпост цивилизации в варварской стране, грозная печать силы.

Такие отвлечённые мысли всегда возникали в голове рыцаря, когда он подходил к Форту. И тут же исчезали, стоило пройти сквозь раздвижные двери бизнесцентра. Ухо здесь следовало держать востро, дашь слабину — и мистер Старк проглотит и даже косточек не выплюнет, старой закалки чел — уважает силу, только силу, и ничего, кроме силы. Разумеется, по-настоящему серьёзных неприятностей мистер Старк доставить чуду не мог, при желании де Шу разделал бы старика на мадьярский гуляш и ни единого следа не оставил, но сейчас… сейчас Кемп играл роль чела, чела-вора, и дорожил заработанной среди человского криминалитета репутацией. А мистер Старк мог её разрушить.

Джу поджидал внизу, стоял у края круглого декоративного бассейна, занимавшего центральную часть громадного холла Форта. Увидев де Шу, подлетел вертлявым мотыльком, затараторил:

— Мсье Кемп, ну наконец-то! Мсье Старк вас ждёт, так ждёт, даже послал меня сюда, представляете, и я, конечно же…

Рыцарь тут же прекратил вслушиваться в слова, вылетавшие изо рта Джу со скоростью гильз, выплёвываемых автоматом «Узи», отключил звукоряд, поскольку ничего важного тот не скажет, проверено на практике. Природа наградила вертлявого типа внешностью и манерами, позволявшими сделать неплохую карьеру в кинематографе, играя характерные роли второго плана: сутенёров низкого разбора, «жучков» на скачках или других мелких жуликов и аферистов, но Джу голливудскими лаврами не прельстился, реализовав свои таланты на поприще нелегальной торговли произведениями искусства.

Роста он был ниже среднего, худощавый, на лице имел лишь одну запоминающуюся черту: усики — реденькие, но с большим тщанием ухоженные. Сбреет — и лицо станет абсолютно неприметным, сущим наказанием для художников, составляющих фотороботы.

В качестве компенсации за невзрачную внешность природа наградила Джу незаурядным талантом полиглота — он знал все известные Кемпу языки и множество неизвестных и на всех говорил чисто, но с лёгким акцентом, происхождение которого де Шу так и не смог определить, и поэтому национальность Джу оставалась для него загадкой.

Имелся у человечка с внешностью мелкого жулика и ещё один, если можно так выразиться, талант: обладая феноменальной говорливостью, Джу умудрялся никогда и ни под каким видом не проболтаться о чём-то действительно важном. Старый тезис «Болтун — находка для шпиона» в данном случае не оправдывался. Кемпиус давно отчаялся извлечь хоть крупицу конфиденциальной информации из тонн словесной руды и попросту не слушал недомерка.

Он приветствовал Джу кивком, достаточно небрежным, и направился к лифтам. Недомерок, не замолкая, семенил рядом. Говорил по-французски, хотя русским владел не хуже.

Приёмная в офисе Старка ничем особенным не отличалась: стандартная мебель, стандартная оргтехника, не за что зацепиться глазу. Секретарское место пустовало, секретарем-референтом и переводчиком у мистера Старка трудился Джу, зато на диване маячили два индивида, ростом и шириной плеч не уступавшие Кемпу. Им даже не стоило надевать солнцезащитные очки в помещении, чтобы любой признал в них охранников.