– Садись, кури, – сказал Антонов, – и расскажи, как служба прошла. Первый же раз в секрете. Какое впечатление?

– К докладу стар-ршего ничего существенного добавить не смогу. Объясню только для ясности: ветер-р там и холодно. А на заставе – тепло.

– Испытал на себе. Час назад, как вернулся с границы. И знаешь, почему не сплю? Ждал, когда вы с Нечетом вернетесь. И письма читал. Письма ветеранов границы. Слышал легенду о Собачьих сопках? Может, на учебном рассказывали?

– На учебном в основном нар-ряды вне очер-реди отпускают.

– Это ты лишнего хватил, – усмехнулся майор Антонов. – На учебном наказывают только в крайнем случае.

– Мой командир-р был иного мнения. Любой юмор-р он пр-ринимал за кр-райний случай.

– Послужишь, поймешь службу, иными глазами на свои выкрутасы посмотришь. Но об этом мы еще не раз поговорим. А сейчас я тебе легенду расскажу. Весьма поучительная.

Майор Антонов закурил и начал рассказывать:

– Лет пятьсот назад под горой, где теперь центральный совхозный поселок, жил хан Нуреке со своим племенем. Благодатное место. Прекрасные пастбища для скота, воды в достатке. На разливах и в камышах охота богатая. В тугаях – тоже. Богато и мирно жило племя. Нуреке никого из соседей не обижал. Он даже разрешал охотиться старейшинам соседних племен на своей земле, и те были благодарны ему, дружили с ним. Внешние признаки дружбы были налицо, во всяком случае. Но и зависть, злой дух человечества, имела место. Особенно завидовал старейшина большого племени бай Ултан. Приехал он однажды поохотиться в разливах со сворой собак и со свитой. Нуреке вышел, по обычаю своему, встречать соседа. Любимая его гончая с ним. Ултан вроде бы сердечно приветствовал Нуреке, но его свора кинулась на гончую. Загрызли псы Ултана гончую. Огорчился Нуреке, упрекнул Ултана, а тот не то, чтобы извиниться, вызывающе воскликнул:

– В чем ты меня обвиняешь? Собаки мои разгорячились, а моей вины нет!

Задело подобное высокомерие самолюбие Нуреке: приехал в гости, а ведет себя как властелин. Ответ его был достоин главы большого племени и гостеприимного хозяина:

– Кто не может управлять сворой, тому не место в гостях у добрых соседей. Место тому – под подолом жены.

Все ясно: от ворот поворот. Ну и смирись, уйми свое высокомерие, поступи по законам человеческих взаимоотношений, но нет. Вскричал Ултан:

– Люди моего племени! Вы слышали, как он оскорбил меня, вашего властелина?! Значит, он оскорбил и вас. Можем ли мы терпеть?!

Налетела свита Ултана на Нуреке, как свора псов на его гончую, бить и топтать начали. На помощь своему вождю подоспели его соплеменники, окружили и поубивали ултановцев. В ответ ултановцы набег начали готовить. Предлог: месть. Истинная же цель: разорить аул Нуреке и, уничтожив все его племя, захватить богатые земли. Нуреке, однако, предугадал коварные замыслы врагов, встретил их перед аулом. Сошлись племена в кровавой схватке. Два дня, две ночи шел бой. Никого не осталось в живых. Из-за собаки, как гласит легенда, погибло два крупных племени. Тут их и похоронили. Отдельно каждое племя. Два огромных могильных кургана выросло на цветущей поляне.

Антонов раскурил начавшую затухать сигарету, затянулся глубоко и продолжил задумчиво:

– Собачьи сопки – символ мужества людей, отстаивавших свой край от захватчиков. И знаешь, Михаил, отзвук тех далеких событий нет-нет да и проявляется нынче.

Антонов рассказал о Мергене и споре в совхозе о его героизме или предательстве, который отвлекают людей от истинно созидательного труда. Кому-то выгодно мутить воду, чтобы ловить рыбку в этой мутной воде.

– Я встречался с рабочими совхоза, – сообщил Антонов. – Объяснил им, что разногласия эти возникли неслучайно и что кому-то хочется погреть на них руки. Соглашался, что ненавидеть предателей Родины нужно обязательно, что не можем мы прощать тех, кто страну свою любит только тогда, когда она дает ему блага. Но предательства Мергена – факт пока не подтвержденный, поэтому нужно искать истину, но не расходовать энергию на отвлекающие от дела разногласия. Согласились они, что не будут, пока не узнают правды, упрекать родственников Мергена. Теперь истина нужна, как воздух. Много труда и времени придется затратить, чтобы найти ее. А найти необходимо. Когда комсомольцы заставы разыскивали очевидцев подвига Субботина, писали многим ветеранам границы. Много писем у нас хранится. Вот я и надумал сегодня, что, может быть, кто из них знал об откочевке Мергена? Начал читать, а потом мысль осенила: вам, молодым, нужно передать письма. Начнете поиск. Как ты на это смотришь, гвардеец?

– Вообще-то можно, – без особого энтузиазма согласился Рублев. – Отосплю положенное и почитаю завещания пр-редков.

– Да-а, не очень я тебя убедил… Ничего, поймешь важность задания. Должен понять. Вечером я всех молодых соберу.

9

«Наш взводный участок (тогда не заставы, а взводы охраняли границу) упирался в район, где еще не были выбиты белоказаки. Лютовали они жуть как. Вспоминать сейчас даже страшно. Атаманил у них генерал казачий. Толстый боров, в два обхвата. Приведут к нему пленного, он приказывает раздеть и звезду на груди режет».

Виктор Кириллов остановился, достал сигарету, помял ее и положил назад в пачку. Проговорил зло:

– Садист!

– Неправильно ты говоришь. Он звезду резал. Звезду! – возразил запальчиво Рашид Батрединов. – Басмач он! Басмач!

– Вы сбегайте спр-росите, кто он – садист или контр-революционер? – вмешался Михаил Рублев.

Рашид посмотрел на Рублева. В глазах недоумение? Глупый ли он, или дураком прикидывается? А Михаил выдержал паузу и басовито, с хрипотцой, явно подражая старшине, сказал:

– Давай тогда читай, Виктор-р, дальше, р-раз нет возможности взять интер-рвью у самого генер-рала.

Виктор продолжил:

«На одном из совещаний командиров взводных участков было предложено выкрасть борова, привести в штаб полка и судить. Командир полка согласился. Он еще добавил, если уберем атамана, многие казаки перекинутся к нам.

Легко сказать – привезти. Белоказаков в том районе тьма-тьмущая. И у генерала охрана – не подступись. Надумали свадьбу в станице, где генерал жил, сыграть. И его пригласить. Приготовили все, как надо. Среди гостей – наших пятеро. Пир горой пошел. Льют и льют в борова самогон, а у него – хоть в одном глазу. Но все же поднакачали его. Ну, думают наши, выйдет до ветра, – мешок на голову – и на коней. А боров встал, покачнулся и говорит, чтобы кровать, для молодых приготовленную, ему показали. И он там спать ляжет. И невесту к себе потребовал.

Перемигнулись наши: брать, дескать, пора. Лампу затушили, хвать борова, в рот кляп, самого в мешок, на коней – и к своим. Все пикеты и дозоры обошли, без шума вернулись. Занесли мешок в канцелярию взводного участка, развязали, а в мешке – повар генеральский. Перепутали впотьмах. Вошел, должно быть, с едой в тот момент в комнату Его и схватили. Толщина-то одинаковая…»