– Шон, позвоните Стэну Грегаросу и попросите его подготовить фотографии Джона Дюпре. И пусть доставит их сюда, да поживее.

– Что это за парень, Тим? – спросил Риттенхаус.

– Джон Дюпре владеет агентством, предоставляющим услуги эскорта высшего класса. За красивым фасадом, естественно, скрывается обычная проституция с девушками по вызову. Мы начинали дело против него на основании показаний одной из девиц, однако пришлось прекратить дело из-за того, что свидетельницу нашли мертвой. Ее забили насмерть.

Риттенхаус побледнел.

– Так же, как и сенатора, – произнес он.

– Так же, как и сенатора, – эхом отозвался Тим.

* * *

Когда Керриган и Маккарти вошли в гостиную, доктор Дебора Кейбл сидела на диване в окружении друзей. Разговор внезапно прекратился, и все уставились на вошедших. Дебора встала, Тим подошел и обнял ее. Это была крупная женщина с седеющими каштановыми волосами, обычно производившая впечатление уверенности и неиссякаемой энергии. Сегодня она казалась измученной и растерянной.

– Как страшно, что мне приходится заниматься делом вашего мужа, – сказал Тим, представив Шона Маккарти.

– Как страшно, что подобное вообще могло произойти, – ответила Дебора.

– Мы не могли бы поговорить наедине? – спросил Тим, бросив взгляд на людей, пришедших выразить сочувствие вдове. Дебора что-то тихо сказала своим друзьям. Некоторые перед тем, как выйти из комнаты, обнимали ее, другие пожимали руку.

– Когда вы вернулись? – спросил Тим, когда все ушли.

– Я вылетела полуночным рейсом. Карл встретил меня в аэропорту. К счастью, газетчики были не в курсе, что я возвращаюсь. А вот здесь к тому времени уже собрался настоящий зоопарк.

Дебора снова присела на диван. Тим и детектив устроились в креслах напротив.

– Расскажите мне, как погиб Гарольд, – попросила жена сенатора, как только они сели.

Керриган колебался.

– Я ведь врач, Тим, нейрохирург. Шокирующие подробности – часть моей профессии.

Дебора выпрямилась, сжав руки на коленях, словно школьница, приготовившаяся узнать нечто неприятное. Она выслушала рассказ Керригана о том, что он увидел в загородном домике, не дрогнув, только еще крепче сжав руки.

– Есть несколько вопросов, которые я вынужден задать вам в связи с происшедшим.

– Вы можете говорить со мной прямо, без всяких этикетных излишеств.

– Хорошо. Известен ли вам кто-либо, ненавидевший Гарольда до такой степени, что смог убить его столь зверским способом?

– Нет, не думаю. Хотя я многого не знаю о жизни Гарольда. – Доктор Кейбл остановила пристальный взгляд своих карих проницательных глаз на Керригане. – Я работаю здесь, а Гарольд в основном был занят в Вашингтоне. А это значит, что мы не так уж часто встречались. Да в течение нескольких последних лет мы в общем-то и не стремились к особенно близкому общению.

– О, мне очень жаль.

Дебора взглянула на Тима с усталой улыбкой:

– Не стоит. Я по крайней мере не жалела. Вы знаете, наш брак с самого начала был какой-то странной ошибкой. Впрочем, мы оба были настолько заняты своими делами: я на медицинском факультете, он – на юридическом, а потом и нашими карьерами, что крайне редко встречались. Нам, по сути дела, было друг на друга наплевать. И когда я наконец решила все-таки задуматься над нашим браком, то поняла, что толком и не знаю Гарольда. – На мгновение она опустила глаза, а когда подняла их снова, Тим заметил в них вызов. – Кроме того, я осознала, что он обманывал меня при любой возможности. Наверное, с того самого момента, как мы впервые встретились.

– Так почему же вы не оставили его?

– Не знаю. Думаю, что просто по инерции. Помимо этого, я была слишком занята, чтобы тратить время на развод, который к тому же испортил бы карьеру Гарольду. Я вовсе не стремилась как-то ему навредить. Я никогда не испытывала к нему ненависти. Должна сказать, что мы слишком плохо знали друг друга, чтобы испытывать друг к другу какие бы то ни было сильные эмоции.

– Не можете ли вы припомнить нечто такое, что могло бы помочь в поисках убийцы Гарольда?

– Мне очень жаль, Тим, и все же я не могу назвать вам ни одного имени. Я не знаю ни одной его подружки. Одно точно – последнюю неделю он был как-то необычно взволнован. Я спрашивала его, не случилось ли что-нибудь, но Гарольд всякий раз уклонялся от прямого ответа. В конце концов я приписала это состояние особому нервному напряжению перед выдвижением его кандидатуры на пост президента.

– Может быть, кто-то ему угрожал?

– Ни о чем подобном он никогда не говорил. Мы не делились друг с другом ничем по-настоящему сокровенным. И кроме того, Гарольд был сенатором Соединенных Штатов. А у сенатора в подобных случаях всегда есть к кому обратиться. Если ему кто-то угрожал, он должен был заявить в ФБР.

– Значит, вы не знаете, чем был расстроен Гарольд? – спросил Маккарти.

– Нет, не знаю.

– Вы знали, что Гарольд владел загородным домиком, в котором и было совершено убийство? – продолжал детектив.

Дебора покраснела. Правда, когда она отвечала, что ей ничего об этом доме не известно, голос ее звучал ровно и без всяких явных эмоций.

– Упоминал ли когда-нибудь Гарольд человека по имени Джон Дюпре? – спросил Тим.

– Он имеет какое-то отношение к происшедшему?

– Вы его знаете?

– Лично нет, но его родители являются членами "Уэстмонта". Клара и Пол Дюпре.

Тим нахмурился:

– Я их что-то не припомню.

– Это неудивительно. Я их тоже почти не знаю. Мы только изредка обмениваемся приветствиями. Они намного старше нас с Гарольдом. Джон у них поздний ребенок.

– И Гарольд знал Джона?

– Я уверена, что Гарольд знал о существовании Джона, однако я их никогда вместе не видела.

– Шон? – Тим обратился к своему спутнику.

– У меня больше нет никаких вопросов.

– В таком случае мы оставим вас. Если вы что-то вдруг вспомните или просто захотите побеседовать, позвоните мне.

Шон Маккарти вышел из комнаты вслед за Тимом, и их место вновь заняли друзья Деборы. К Тиму подошел Карл Риттенхаус, по-видимому, собираясь задать какой-то вопрос.

– Давайте выйдем на улицу, – предложил Тим. – Мне нужно подышать свежим воздухом.

На улице уже чувствовалось дыхание зимы. Ветер поднимал с земли красные и золотые листья, покрывавшие лужайку. Тим был без пальто, только в костюме, и потому сразу же продрог. Впрочем, после душной атмосферы дома Тревиса холод казался приятным и освежающим.

– Дебора помогла вам? – спросил Карл.