В общаге по случаю утра субботы царила тишина. Студенты, которые наверняка кутили всю ночь, проснутся еще нескоро. А значит, и ей можно будет отоспаться как следует – никто не потревожит. Вот оно, настоящее счастье. На самом деле неизбалованному человеку нужно не так уж много.

– О, Никитина! А я уж думала, и не застану тебя, – с сумкой наперевес из комнаты Дарине навстречу вышла Алина.

– Покидаешь нас?

– Угу. Моя ситуация вроде как решилась.

– Поздравляю. И желаю удачи. А я, наверное, спа-а-ать.

– Послушай, Даш… Я тут подумала обо всем, что ты мне сказала, и решила, что мне лучше самой с Бэллой поговорить. Будь человеком. Дай ее номер, а?

Подумала она… Над чем там думать, если Дарина не сказала ей и слова правды? Боясь Альку обидеть.

– Да нет его у меня! Нет. Я ее визитку почти сразу же выбросила. К тому же мы с тобой вроде в расчете. Деньги я тебе вернула.

– Так и скажи, что боишься, что я составлю тебе конкуренцию! Думаешь, я не поняла, где ты бабло нашла?! Или не заметила пакета с шанелевским костюмчиком? – Алька схватила Дарину за руку и, воспользовавшись ее растерянностью, прижала к стене. Оправдываться не было сил. Да и не было у нее оправданий. Не придумала… Впрочем, с другой стороны, а кто Алька такая, чтобы перед ней метать бисер? Разозлившись, Дарина оттолкнула ту от себя.

– Не мети всех под одну гребенку! И научись уж быть благодарной за добро, которое мы тебе сделали. Не то в следующий раз, когда припечет, будешь свое дерьмо сама разгребать, ясно?!

Влетела в комнату, не дожидаясь ответа. Захлопнула за собой дверь, так что от удара кое-где посыпалась штукатурка.

– Какого хрена, Никитина? Не видишь, люди спят… – буркнула Сашка.

– Извини. Меня Алька выбесила. Да ты спи, спи.

Сашка послушно перевернулась на другой бок и засопела. А вот к Дарине сон не шел даже несмотря на усталость. Слишком возбудили ее события этого утра. Да, может быть, она сама виновата. Ей следовало сжечь и этот дурацкий пуританский костюм, и особенно блядское на его контрасте бельишко. И туфли на каблуках… тоже нужно было! Куда ей их надевать?! Но почему-то рука не поворачивалась. Иногда, оставаясь одна, она тайком открывала шкаф, доставала пакет с дизайнерским барахлом и принималась ласково перебирать содержимое пальцами. Эти вещи были кусочком, что ей удалось урвать, от той… красивой жизни. Наглядным доказательством того, что она у нее была. Однажды.

– У меня есть для тебя работа. Клиент и тариф тот же…

Пять тысяч долларов! Да за эти деньги Дарина бы могла снять студию поближе к универу, купить ботинки, пусть и не шанелевские, но вполне нормальные, кожаные, взамен тех прохудившихся, что она таскала с первого курса. Тогда отец еще работал. И в институт ее снарядили, как следует. Купили пусть и недорогие, но достаточно неплохие вещи, обувь на разные случаи жизни и новый пуховик. Мама страшно гордилась тем, что они могут себе это позволить. На первом курсе все было не так уж и плохо.

«Сумма предложения увеличилась до шести тысяч»… – прилетело сообщение на следующий день. Дарина сцепила зубы и пошла на работу. Драя загаженный кем-то унитаз, она ругала себя, что не согласилась. Но одновременно с этим… Боже, как она собой гордилась, что нашла силы отказать!

«Семь тысяч»…

– Никитина! Я вообще-то тут пытаюсь вбить немного знаний в вашу голову. Вы могли бы проявить уважение и, по крайней мере, сделать вид, что вам интересно?! – раздался тихий голос профессора, которого Дарина просто обожала и обычно всегда слушала с открытым ртом. А тут ведь и правда – уснула. Ночью освободилось аж тридцать номеров. Она и пяти минут не спала…

«Восемь тысяч».

«Десять»

«Пятнадцать»…

Казалось, это происходит не с ней. Зачем он это делает? Неужели так понравился минет в её исполнении? О, да бросьте! Скорее дело в том, что он не привык к отказам. Но мысль, что она его зацепила, все равно нет-нет да и проскальзывала в голове. И от этого у нее внутри что-то мучительно сжималось. Екало…

Иногда, многократно усиливая искушение согласиться, она гуглила его имя. Родионов Мурадовых в мире было не так уж и много. Статья о нужном ей вывалилась в числе первых. Родион Мурадов. Тридцать восемь лет. Оказывается, он младше, чем она думала. Впрочем, эта ошибка была вполне объяснима. От него исходила такая плотная самцовая аура, которая обычно свойственна мужикам постарше. И то далеко не всем. В остальном биография Родиона была описана довольно скудно. По всему выходило, что много лет он провел на службе в каких-то силовых органах, после основал ИТ-компанию, разработками которой сходу заинтересовалось государство. На этих контрактах Мурадов буквально за три года ворвался в сотню крупнейших ИТ-компаний страны. Не на первые позиции, конечно, но темпы роста там были такие, что даже далекая от бизнеса Дарина понимала, что это лишь дело времени.

И вот этот мужчина готов был купить с ней ночь. За… «двадцать», двадцать две», двадцать семь… тысяч, мать его, долларов.

Сначала она просто не отвечала Бэлле. Когда сумма приблизилась к двадцати тысячам, игнорировать ее сообщения стало сложней. Поэтому в какой-то момент она все-таки стала слать ей в ответ короткое, но емкое «нет». Рубя этим словом, как шашкой, змия-искусителя, нет-нет да и дающего о себе знать.

«Тридцать»…

А следом звонок матери.

– Дарин, приезжай, пожалуйста, доченька! Пожалуйста, приезжай…

Сорвалась. Все бросила. Примчалась.

– Я не знала… Я не знала, что он брал эти деньги! А теперь ему опять коллекторы угрожают. Даже к Милане сунулись, но та молодец! Так верещать начала, что все соседи сбежались. Отец, как узнал, сразу слег. Сердце. Забрали на скорой. Что теперь будет? Он ведь совсем молодой, а тут вдруг инфаркт?

– А кто ему виноват? Ну, кто, мама?! Его заставляли эти займы оформлять, а?! Или, может, пить заставляли? – Дарина заорала, вскочив, чувствуя, что если не выпустит из себя кипящее внутри отчаяние, просто не выдержит. Но прокричалась, а легче не стало. Скорее, напротив. Вид скукожившейся, всегда теряющейся от крика матери только лишь усугубил боль. – Так, ладно. Я так понимаю, деньги он пропил? Много?

– Он мне новые бутсы на футбол купил. Старые совсем износились и давят, – набычился Димка.

– А мне наушники, – сникла Милана. – Я же не знала, что он это в долг…

– Он не все пропивал, Дарина. Он для них тоже старался, понимаешь?

Дарина понимала только одно – это никогда… никогда не закончится. Ей хотелось кричать – «Ну, за что это все мне? Ну, за что?». И бросить все хотелось, чего уж. Если бы не Димка с Миланой, может, и бросила бы.

– Ладно… Я поняла. Так, какой у него долг?

К чести отца, взял он не так уж и много. Но вот набежавшие грабительские проценты за просрочку были впечатляющими. И их сумма только увеличивалась изо дня в день. Действовать нужно было незамедлительно. Тем более что схема была уже обкатанной. Дарина истерично всхлипнула. В тот раз решение далось ей легко. И если уж совсем откровенно, она даже испытала некоторое облегчение, что у нее появился достойный предлог пасть еще ниже. Оставалось дождаться только следующего дня и нового предложения от Бэллы. Но то не поступило. Ни на следующий день, ни через два дня. По всему выходило, что гордость сохранить ей не удастся. Дарина несколько раз набирала и стирала, набирала и стирала свое «Я согласна». Но понимая, что иного выхода нет, все же отослала сообщение. И тут же получила ответ – «Предложение снято».