Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, в десять пятнадцать.
– Ты издеваешься?
– Туда идти десять минут. Если ты, конечно, не хочешь меня подвезти…
Ох ты… Память вытеснила этот момент как слишком болезненный. Меган предложила, чтобы Барри подбросил ее на машине, а он отказался. Согласись он тогда, она осталась бы жива.
Да, идиот, отвези ее туда!
– Милая, я смотрю игру.
– Значит, договорились? До пол-одиннадцатого?
Он ощущает, как губы сами собой складываются в улыбку. В памяти резко вспыхивает давно забытое чувство от очередного проигрыша дочери в переговорах. Раздражение, и в то же время гордость – девушка растет с характером, знает, чего хочет и готова за это бороться. Есть надежда, что и во взрослой жизни будет добиваться своих целей.
– Ладно… – кивает он. Меган поворачивается и направляется к двери. – Но ни минутой позже. Обещаешь?
Останови ее! Останови!
– Да, пап.
Вот какими были ее последние слова. Теперь Барри припоминает. «Да, пап».
Его более молодая версия вновь утыкается в телевизор, где Брэд Хоуп отправляет мяч прямо в середину поля. Шаги Меган удаляются, Барри кричит где-то внутри, но ничего не происходит. Он не имеет власти над этим телом. Тот, кому оно принадлежит, даже не смотрит вслед. Его интересует только игра; он не знает, что секунду назад в последний раз видел глаза дочери. И мог все предотвратить одним словом. Входная дверь открывается и со стуком захлопывается. Меган уходит – прочь от дома, от отца, навстречу своей смерти. А он сидит в кресле и смотрит бейсбол.
Боль от невозможности вдохнуть ушла. Барри больше не чувствует ни своего тела, лежащего в теплой воде, ни обездвиженного сердца в груди. Осталось лишь это мучительное воспоминание, в которое он неизвестно зачем погружен, и тот факт, что его дочь только что вышла из дома в последний раз в своей…
Левый мизинец. Он шевельнулся. Точнее, Барри шевельнул им. Совершил осознанное действие.
Еще попытка. Теперь послушалась вся кисть. Барри протягивает одну руку, потом другую. Моргает. Делает вдох. Открывает рот и издает горлом неопределенный звук – бессмысленный, но произведенный им, Барри!
Что происходит? До сих пор он был всего лишь наблюдателем, воспоминание разворачивалось перед ним, словно файл в режиме «только для чтения». Как в кино, но глазами главного героя. Теперь вдруг можно двигаться, что-то произносить и вообще взаимодействовать с окружающим миром.
С каждой секундой Барри все больше и больше ощущает контроль над телом. Наклонившись, он опускает подставку для ног и встает, озираясь вокруг. Дом, где он жил больше десяти лет назад, выглядит просто невероятно реальным.
Барри пересекает гостиную и останавливается перед зеркалом у двери, изучая собственное отражение. Волосы куда гуще и опять песочного цвета. Седины, в последние годы захватывавшей все больший и больший плацдарм в редеющей шевелюре, нет и в помине. Подбородок четко обрисован, щеки не обвисли. Ни мешков под глазами, ни красных пятен на носу, выдающих излишнее пристрастие к выпивке. Барри вдруг осознает, как запустил себя после смерти Меган.
Он смотрит на дверь, в которую только что вышла его дочь. Какого черта здесь творится? Он ведь был в отеле на Манхэттене, где умирал в чем-то вроде депривационной капсулы.
Явь или нет? Это действительно происходит на самом деле? Невозможно! Однако ведь все совсем как в жизни…
Барри открывает дверь и делает шаг в осенний вечер. Если здесь какой-то обман, ничего хуже и быть не может. А вдруг то, что сказал тот человек, правда? Я собираюсь сделать вам лучший подарок в вашей жизни. Величайший из всех, о котором человек может только мечтать.
Резко оборвав себя, Барри возвращается в текущий момент. Вопросы могут подождать. Прямо сейчас он стоит на крыльце своего дома, легкий ветерок шелестит дубовыми листьями и покачивает веревочные качели. Возможно или нет, но все говорит о том, что сейчас 25 октября 2007 года, тот вечер, когда Меган сбил неизвестный автомобилист, скрывшийся с места происшествия. Она так и не добралась до «Дэйри куин» и не встретилась с друзьями. Беда случится через каких-то десять минут. И две из них Барри уже проигрывает.
Он босиком, но нельзя больше тратить впустую ни секунды. Захлопнув дверь, он бросается прямо по газону, по шуршащим под ногами листьям, и выбегает на ночную улицу.
Хелена
20 июня 2009 г.
День 598
Кто-то стучит в дверь. Пошарив рукой в темноте, Хелена включает лампу и выбирается из постели в пижамных штанах и черной майке. Будильник на столе показывает 9.50.
Хелена выходит в гостиную и идет к двери, нажав по дороге на кнопку, поднимающую глухие шторы. Вдруг накатывает сильнейшее чувство дежавю.
В коридоре стоит Слейд в джинсах и спортивной кофте с капюшоном. В руках у него бутылка шампанского, два бокала и DVD. Прошло несколько недель, как они виделись последний раз.
– Черт, я тебя разбудил…
Хелена щурит глаза от яркого света, льющегося от люминесцентных ламп на потолке.
– Могу я войти?
– У меня есть выбор?
– Хелена, прошу…
Она делает шаг назад, впуская его, и следует за ним из маленькой прихожей мимо туалета в гостиную.
– Зачем ты пришел?
Он усаживается на пуфик для ног возле огромного кресла у окна, за которым ничего, кроме бескрайнего моря.
– Мне сказали, ты не выходишь ни в столовую, ни в тренажерный зал. Ни с кем не разговариваешь, целыми днями торчишь у себя в комнате…
– Почему ты не разрешаешь мне общаться с родителями? Почему не отпускаешь?
– Ты сейчас сама не своя, Хелена, и можешь наговорить лишнего об этом месте.
– Мне нужно уехать, говорю тебе. Мама в больнице – я даже не знаю, в каком она состоянии. Папа уже месяц не слышал моего голоса, наверняка ужасно беспокоится…
– Сейчас ты этого не поймешь, я знаю, но я спасаю тебя от тебя самой.
– Да пошел ты!
– Ты забросила проект, потому что не согласна с направлением, которое я ему придал. Я просто хочу дать тебе время пересмотреть свое решение.
– Это был мой проект!
– Но деньги давал я.
У Хелены дрожат руки – и от страха, и от злости.
– Я не желаю больше этим заниматься. Ты разрушил мою мечту. Не дал мне помочь маме и другим. Сейчас я хочу вернуться домой. Ты и дальше собираешься удерживать меня здесь против воли?
– Нет, разумеется.
– Значит, я могу уехать?
– Помнишь, о чем я спросил тебя в первый день, когда ты только прилетела?
Хелена качает головой, борясь с подступающими слезами.