Процесс извлечения продолжался примерно минуту. Потом поток превратился в ручеек, который вскоре окончательно иссяк, породив у меня чувство легкого сожаления. Спрятав клинок, я прислушался к себе. Энергия бурлила внутри, наполняя силой уставшие мышцы, сознание было ясным, настроение взлетело на недосягаемую высоту. Появилась настоятельная потребность чем-нибудь заняться, поэтому я не стал мешкать, достал саблю и принялся сковыривать с туши крупные, с ладонь, чешуйки.

Первый десяток дался нелегко. Овальные пластины с утолщением на одном краю ломались, вырывались вместе с кусками мяса или отскакивали далеко в траву, так что их приходилось долго искать. Но потом я приноровился, и дело пошло на лад. Отрывал чешуйки одну за другой и сладывал в мешок. Работал я споро, понимая, что вскоре мертвая туша привлечет внимание всех окрестных хищников, но тщательно, не пропуская даже самые сложные места под лапами. Брюхо я решил не трогать, так как там чешуйки сменялись очень толстой кожей, которая особой ценности для меня не представляла. Кроме того, перевернуть бегемота – задачка не из легких.

Процесс шел быстро, но вскоре назрела проблема – наступила ночь, а впотьмах разглядеть чешуйки в траве было сложно, да и пальцы можно смахнуть, неудачно резанув. Пришлось пожертвовать осторожностью и активировать светлячок. С ним работа пошла веселее, но свет привлек внимание окрестных тварей, которые принялись усложнять мне жизнь. Все чаще мне доводилось отмахиваться саблей от надоедливых макак, рубить норовивших вцепиться в сапоги крабов, отпугивать летучих мышей, давить голодных скорпионов…

Несмотря на все эти помехи, через три часа хашан был освобожден от своей чешуи. Получилось немного больше, чем я рассчитывал – два мешка, и еще десяток кило пришлось ссыпать в рюкзак. Покончив с чешуей, я столкнулся с еще одной трудностью – моя добыча весила до фига и больше (на глазок, центнер с гаком). Вскинув рюкзак на спину и рывком подняв оба мешка, я крякнул и понял, что далеко это все не утащу. Даже несмотря на поглощенную жизненную энергию. Стиснув зубы, я упрямо прошагал с полкилометра, но потом онемевшие пальцы разжались, и мешки рухнули на землю.

Решение было найдено быстро. Спрятав один мешок в кустах, я вскинул второй на плечи и зашагал к норе. Топать пришлось не меньше часа. Сбросив добычу в логове, я немного отдохнул и вернулся к оставленному мешку. Второй рейс занял чуть меньше времени, но все равно к логову я подошел уже на рассвете. К этому времени даже эйфория от недавнего вливания жизненной энергии не могла справиться с подступившей усталостью, и я не стал мудрить – забрался поглубже в ход, понадеявшись, что его свод не обвалится, свернулся калачиком и моментально заснул.

Разбудило меня чувство голода. Размяв саднившую шею, я сладко потянулся и выбрался на свет божий. Вопрос пропитания решился быстро – ножами мне удалось сбить с ветвей пятерых пташек размером с голубя. Разведя костер, я быстро ощипал добычу, выпотрошил пернатых и запек на огне. Птички пошли за милую душу, несмотря на то, что с одной стороны мясо оказалось подгоревшим, а с другой слегка недожаренным. Наевшись, я принялся корректировать планы.

Итак, за один раз добычу в город не перетащить. Силенок не хватит. Челночить по километру глупо – риск попасться на глаза конкурентам повышается до критической отметки. Значит, придется делать два, а то и три рейса на Проклятые земли. Это плохо, так как уже во второе мое появление в Ирхоне стоит ожидать подлянку от обиженного Ярута. Он ведь сообразит, что его наглым образом кинули, и на мое «извини, дружище, принесу в следующий раз!» не поведется. Сразу прикажет кому-нибудь устранить чересчур продуманного новичка.

Выходит, хочешь не хочешь, заказ нужно выполнять. Иными словами, своими собственными руками принести в город то, что при неудачном раскладе способно уничтожить мои надежды на счастливое и очень светлое будущее. Только в этом случае сохраняются некоторые шансы на удачное избавление от проблемы. Ярут ведь рассчитывает не на одну мою результативную ходку, а как минимум на пару-тройку. Иначе не стал бы рисковать и подставляться на суде. Значит, можно разок принести командиру то, чего он так жаждет, а потом либо сразу слинять из Ирхона, удовлетворившись суммой, полученной за мох и чешую, либо сделать еще одну вылазку на Проклятые земли, чтобы забрать остаток хашаньей брони.

Короче – за мхом топать придется в любом случае. И хорошо еще, что одно из мест его произрастания находится неподалеку – день пути на север от Мертвого города, управлюсь быстро. Количество сырья мы с Ярутом не оговаривали, а раз так, можно ограничиться небольшим мешочком. Или нет, лучше взять бутылку, чтобы следов в рюкзаке не осталось и самому случайно не травануться наркотическим ароматом… Эх, странная какая-то получается закономерность. Едва я намереваюсь покинуть Пограничье, как происходит что-нибудь, отодвигающее эту дату на неопределенный срок!

Выбрав приметное место, я закопал один из мешков. Тот, что побольше. Использовать саблю вместо лопаты было неудобно, однако я сумел вырыть достаточно глубокую яму, чтобы спрятать в ней половину добычи. Тщательно замаскировав тайник, я взял рюкзак и второй мешок и потопал к Мертвому городу, не переживая за сохранность чешуи. Ни влага, ни насекомые ей не повредят, животных вряд ли заинтересует слабый запах, исходящий от мешка, а искатели, даже если и будут шататься поблизости, схрон обнаружить не смогут.

Дорога к городу без приключений не обошлась. Где-то на полпути к нему на меня напала троица варанов. Крупных, наглых и так ловко замаскировавшихся, что мне удалось их заметить только в момент нападения. Не став ради такого пустяка доставать Поглотитель, я решил обойтись одной саблей, однако, рубанув прыгнувшую на меня тварь, почувствовал неладное. Клинок, вместо того, чтобы разрезать пучеглазую ящерицу на две аккуратные половинки, лишь нанес ей глубокую царапину на боку. Второй удар был не лучше – вознамерившись одним махом снести уродливую башку подбиравшейся сзади рептилии, я только заставил ее гневно зашипеть и отпрыгнуть с ранкой на шее. Неглубокой и явно не смертельной.

– Вот гадство! – выдохнул я, пнув третьего варана, планировавшего вцепиться мне в брюхо.

Похоже, моя сабелька выдохлась. Видимо, ее поразительная острота, позволявшая так легко расчленять разных тварей, обеспечивалась несколькими черными паучками, нарисованными магами братства Ахета. А сейчас заряд в них кончился (надо думать – несколько часов срывал чешую, затем использовал саблю вместо лопаты), и мое чудо-оружие одним махом превратилось в самый обычный клинок. Печально. Я ведь давно приноровился к нему, сроднился с тяжестью за плечами и начал ощущать саблю, как часть своего тела.

С трудом оторвав вцепившуюся когтями в куртку тварь, я отправил ее в полет, отвесив отличного пинка, и достал магический кинжал. Всего три удара понадобилось мне, чтобы расправиться с противниками. Вытерев клинок от крови, я вернул его в ножны и принялся подводить итоги. Что ж, на саблю рассчитывать не приходится. Она превратилась в обычную железку, не способную одним легким ударом разрубать прочные кости тварей. Если честно, подобной подлянки от нее я совсем не ожидал. Нет, мне было известно, что магические руны несут в себе определенный энергетический заряд, который имеет паскудное свойство заканчиваться, но даже не думал, что когда-нибудь это произойдет с моим клинком.