Привратник отпустила Женькин ворот, слезла на лед, и вдруг тихо сползла на колено, принялась неловко расстегивать шинель. Ее правая нога некрасиво вывернулась в сторону. Ольга ахнула, посветила фонариком. Мешковатый свитер под шинелью удивительным образом не пострадал, казалось, он связан из шерсти, к которой вообще ничего не прилипает, и не пачкает. Потому что правая брючина Привратника до колена пропиталась кровью, смерзлась и заледенела. Цесарио потянулся длинным колючим носом, просунул под хозяйку лапу, усадил, промямлил что-то совсем уже нечеловеческое. Крепкие петли, державшие Женькины щиколотки, сами собой расслабились. Хонси, подняв уши, вращал головой, контролируя оба выхода из-под моста. Пока что там никого не наблюдалось, кроме вмерзшей в лед вороны. Погода стремительно ухудшалась. Огромные кошачьи следы уже почти замело. Вьюга катала между торосами пластмассовые бутылки. По кирпичному своду ползли отблески фар. Ветер завывал, как стая волков.

– Почти сквозное, сосуд уже заштопала… – просипела Привратник, разглядела Женькину раскисшую физиономию, и неожиданно мягко улыбнулась. Улыбка далась ей непросто, окуляры очков слабо засветились в сумраке. Стражница открыла ладонь, сунула Вожатой в руку что-то маленькое, теплое, тяжелое. – Держите, это ваше, хотя целили в меня. Редкий элемент для мистерии, не всякий носит на себе промахнувшуюся смерть.

Девушка ничего не смыслила в огнестрельных ранах, но сильно сомневалась, что пулю можно на бегу выдернуть или выдавить из собственного тела. Зубы у будущей Вожатой стучали, как у припадочной. В позвоночнике острой иглой шевельнулась боль, точно напоминала – я здесь, я никуда не денусь, я добью тебя…

– Продержишься, или полечимся здесь? – деловито спросила Вестник.

– У нас есть время лечиться? – язвительно осведомилась стражница.

– Евгения, назовите адрес, – потребовала Ольга, выслушала, перелистнула страницу атласа. – Ага, вот здесь.

Как будто мы прошли еще кусок карты, подумала Женька. Игра продолжается…

Цесарио плюшевой щекой нежно терся о бедро раненой хозяйки. Собственная шкура, пробитая в нескольких местах, похоже, его не беспокоила. Он был очень горячий; даже не прикасаясь, Женечка грелась, как возле печи. Привратник обняла зверя, ненадолго застыла. Ольга привалилась к жаркому боку Хонси, что-то жевала, рвала что-то зубами, похожее на чурчхелу, или бастурму. Поделилась незнакомым лакомством с Женечкой, но та отвернулась, еле справившись с рвотным позывом. Сама мысль о еде вызывала спазмы. Когда Хонси низко, почти беззвучно зарычал, уставившись в светлеющий проем под аркой моста, Цесарио тоже напряг уши, выпустил и втянул когти, приподнял короткий хвост. Его лапа вполне могла заменить Женьке подушку.

Хонси встал, выгнув спину.

– Караульный не ошибается, – не поднимая головы, глухо произнесла Привратник. – Ночные взяли наш след. Цесарио, помоги, – Привратник заскрипела зубами. Чтобы перебросить здоровую ногу через круп зверя, ей пришлось опереться на больную.

– Кто такие «ночные»? – осмелилась задать вопрос Вожатая. – Ну что вы молчите? Скажите мне, я ведь должна знать, раз я с вами заодно! Вы же их подстрелили!

– Мы никого не подстрелили, если не считать то мясо, что кинули против нас в больнице, – сообщил из рюкзака Оракул. – Существует договор, не использовать наступательную магию в вашей сфере. Можно сказать, мы обменялись парой тумаков. Но ночной рыцарь здорово разозлился, раз спустил волков. Если мы не поторопимся, волки устроят в этом городе резню.

Мы опять спустились в восьмиугольную залу Обращений, но на сей раз никто не заступал нам путь. Когда плита с рунами Нижнего мира упала в пазы, мы разбили подъемный механизм. Я искал вход в пещеру весталок, но вместо зева и змеиной решетки видел лишь глухую стену. Где они скрылись, в прошлом или будущем?

Повинуясь моим командам, учителя зажгли и расставили свечи. Кажется, я не ошибся, кир Дрэкул одобрительно кивал. Некоторые свечи гасли, иные стонали, их приходилось заменять. Книжник Исайя удивлялся, друнгарий Лев молился своей покровительнице Артемиде. Я помалкивал, ибо хорошо усвоил азы темного учения. Не следовало доброму географу, да и знатоку оружия знать, из чего отлиты причины огня. Мы составили тройной пентакль подле углового зеркала, так чтобы каждый язык пламени отразился трижды, а прочие поверхности завесили.

– Я не скажу ни слова, – предупредил некромант. – Это твоя жизнь, эгемон. Как бы ты ни поступал, помни – есть лишь один путь, путь мудрости. Прочие пути подметают для тебя демоны.

Мне приходилось проделывать это и раньше, но прежде учитель запрещал мне касаться отражений. И еще – прежде мы никогда не спускались ниже пещеры Слез. Я подозревал, что сегодня наш путь лежит много дальше.

Главное, когда читаешь руны Нижнего мира – не выпустить ничего оттуда. В полной тишине текли из меня рифмы мертвой Вавилонии, обвивались вокруг пламени, сгущались, пока не родился ключ. Книжник Исайя проглотил вздох, когда поверхность ртути провалилась и засияла коридором горящих глаз. Я макнул пальцы в пламя свечи и начертал на лбу Исайи руну Ключа. То же самое Дрэкул проделал со мной и киром Львом. Защита не слишком надежная, но недаром говорят, что вера сильнее железа.

– Держитесь за веревку, – приказал я, и шагнул в зеркало.

Навстречу дул ветер, фитили бессильно скручивались один за другим, нас спасали отражения свечей. Известно, что погасить отражения огня способно лишь отражение ветра, но взяться ему было неоткуда, ведь прочие семь зеркал мы завесили шкурами. На моих бровях оседал пепел, губы склеились, в уши вползал змеиный смех.

– Где мы? – борясь с ураганом, прокричал Лев.

– Мы не там, где можно измерить глубину, – отвечал колдун, – землемер бы конечно высчитал, что сейчас мы под рекой, питающей колодцы с питьевой водой… Не оборачивайтесь, чтобы ничто не вырвалось наверх.

Наставник был прав. Я чувствовал, как оно шипит и скручивается вокруг меня, как оно подталкивает меня хотя бы раз оглянуться. Всем нам мучительно хотелось кинуть взгляд обратно, я ощущал это по тому, как дергалась веревка, как жгла лоб начертанная руна. К счастью, я уже повидал тех, кто не выдержал и обернулся. Видел то, что от них осталось на поверхности зеркал. Так нелепо погибли два ученика Дрэкула.

После долгого спуска впереди замелькали серебряные блики. Ураган стих, погасшие факелы стали не нужны. Здесь пахло могилой. Пещера Слез всегда светилась изнутри. Ширина ее была пятьдесят локтей, а длину никто не брался измерять, ибо как измеришь века людских страданий?

Озеро в пещере Слез не представляло угрозы, если вовремя кормить его обитателей. Я развязал мешок и кинул в хрустальную глубину пару трепещущих кроликов. Только после этого позволил себе оглянуться. Отражения свечей почти погасли, путь, по которому мы прошли, походил на узкую кротовую нору с крошечным отверстием.

Книжник лязгал зубами. Кир Дрэкул протянул мне запечатанный кувшин. Я приблизился к застывшим магогам, охранявшим мост, и разделил содержимое сосуда между двумя чашами, зажатыми меж их чешуйчатых колен. Сидящие статуи не пошевелились, но бурлящая влага потекла из чаш вверх, напитала их вены, зажгла рубиновым огнем запавшие буркала. Огромная пещера осветилась ярче, из тусклого серебра вод показался костяной гребень. Я уже не раз вместе с отцом наблюдал, как всплывает мост; беспокоился только за наставников, они впервые ступили в прихожую Нижнего мира. Кир Лев дышал часто, но не отступил ни на шаг. Исайя истекал потом. Это было не слишком хорошо, обитатели озера всегда не прочь полакомиться страхом.