Коробки и ящики с оборудованием занимали почти весь отсек, они ровными рядами лежали на металлических стеллажах, готовые к отправке на Землю. Каждая коробка была помечена фирменным логотипом гормановского Комитета — крупные черные буквы «КОРД» красовались на всех четырех сторонах коробки. В коробках побольше лежала форменная одежда, в которую предполагалось нарядить сотрудников КОРДа, костюмы для докторов, сестер, инструкторов, охранников — проект требовал огромного количества людей, — даже санитарки и уборщицы должны были носить форму с вышитыми на кармане буквами «КОРД».

В коробках поменьше хранились пакетики, на которых было написано одно-единственное слово «Бодрость»; в каждой коробке лежало по десять тысяч бумажных пакетиков с розовым порошком.

Горман ласково погладил одну из коробок своей костлявой, похожей на птичью лапу рукой и улыбнулся.

— Мистер Горман, — раздался у него за спиной чей-то голос.

Горман обернулся — перед ним стоял человек в форме охранника.

— Чего тебе? — раздраженно спросил он. — Нигде от вас не скроешься.

— Элли, — пробормотал охранник. — Меня прислали из лаборатории. Она такое вытворяет, вам стоит на это посмотреть.

Они быстро поднялись наверх и прошли по длинному лабиринту залитых белым светом коридоров к сверхсекретному отсеку, где находились лаборатории. Через каждые двадцать пять метров Горман и его спутник оказывались перед запертой дверью; прежде чем дверь открывалась, электронное устройство сканировало сетчатку их глаз. Наконец они добрались до нужной комнаты, на ее двери висела табличка «Экземпляр № 3». В маленькой темной комнате находился наблюдательный пост, на одной из стен светились мониторы компьютеров. Сотрудник лаборатории в белом комбинезоне сидел у противоположной стены перед большим окном, которое выходило в соседнюю комнату, освещенную тусклым красноватым светом. Комната была пуста, за исключением привинченной прямо к стене белой пластиковой кровати. На кровати спала Элли. Она лежала на боку, спиной к наблюдавшим за нею людям; белая простыня, словно саван, окутывала тело девочки. Верхняя часть головы Элли была замотана бинтами до самого носа. Вот уже полтора месяца, прошедшие после поимки Элли и возвращения на станцию, ее глаза были закрыты повязкой в наказание за попытку побега. Однако эта причина была не единственной. Хотя Мэл Горман не желал признаваться в этом даже самому себе, он попросту боялся Элли. Все боялись ее. Теперь сотрудники Гормана хорошо знали, что с открытыми глазами Элли может представлять смертельную опасность.

— Ну и на что тут смотреть? — нетерпеливо спросил Горман. — Она спит.

— А вы посмотрите, что у нее над головой, — сказал лаборант.

Горман придвинулся поближе к окну и стал всматриваться в красноватый полумрак комнаты. Он видел, что в воздухе над головой Элли висит какой-то предмет, но, пока его глаза не привыкли к темноте, Горман не мог понять, что это такое.

— Кажется… это носок, — неуверенно произнес он.

— Верно, носок, — лаборант улыбнулся. — А вон второй, под потолком. Видите?

Горман вскинул глаза и увидел висящий под потолком белый носок, он слегка покачивался в воздухе, словно плыл по волнам.

— Она же спит, — пробормотал Горман, — Как ей это удается?

— Ей снится сон, — сказал лаборант, указывая на один из мониторов. — Видите, как работает ее мозг.

— Интересно, — задумчиво произнес Горман. Он уставился на Элли, словно перед ним была коробка шоколадных конфет, которую ему запретили открывать. — Как бы мне хотелось доверять ей. Господи, что за девчонка, одни проблемы.

— Она обещала больше не пользоваться своим испепеляющим взглядом, — заметил лаборант. — Сказала, что в тот раз это получилось случайно, она, дескать, сама не понимала, что делает. Уверяет, что не хотела причинить вам боль.

— Я знаю, — буркнул Горман. — И вы ей верите? В таком случае идите и снимите с нее повязку. Ну как, хотите рискнуть?

Секунду лаборант в растерянности смотрел на Гормана, затем решительно замотал головой.

— Давайте попробуем припугнуть ее еще разок, — предложил Горман. — Скажите, что сначала мы прикончим обезьяну, а потом разделаемся со всей ее семьей. Мне не терпится продолжить опыты. Я хочу понять, как она это делает. Утром отправьте к ней робот-манипулятор, пускай снимет повязку. Когда убедитесь, что девчонка не собирается нападать на людей, займите ее чем-нибудь — отведите в бассейн, пускай поплавает, ей должно понравиться, и предложите ей что-нибудь почитать. Кстати, у меня в кабинете есть книга, кажется, стихи. Пошлите за ней охранника. Возможно, девчонка заинтересуется. Скажите, что, если она будет себя хорошо вести, я верну ей Пака. А если она будет плохо себя вести, я убью ее близких. И не спускайте с нее глаз, организуйте круглосуточную охрану. Все понятно?

— Да, сэр.

— Отлично. А я пошел спать.

Мику разбудила яркая вспышка света, словно под его закрытыми веками взорвалась шаровая молния. В первое мгновение он испугался и беспомощно захлопал глазами, но через секунду понял, что это мерцает экран телевизора. Телевизор висел на стене напротив кровати Мики, однако сегодня голубоватый свет казался непривычно ярким, как будто ночью, пока он спал, с его глаз сняли темную повязку, которая в течение последних недель мешала ему видеть окружающий мир. Мика не знал, что в это самое время за тысячи километров от Земли его сестра Элли тоже проснулась в своей пустой комнате и обнаружила, что с ее головы сняли бинты. Для Мики же это странное просветление стало еще одной загадкой, добавившейся к другим странностям, в которых он тщетно пытался разобраться.

Из-за стены доносились обычные утренние звуки: шум воды в ванной — папа принимал душ, металлическое позвякивание пружин — это мама складывала диван в гостиной, затем мамины шлепанцы захлопали по ковру — Аша пошла на кухню готовить завтрак. Все как всегда, и все же было в сегодняшнем утре что-то необычное. Мика коснулся рукой собственной шеи, пальцы наткнулись на холодный металлический ошейник.

Нет, сегодня все не так, как всегда. Сегодня он весь день проведет дома, занимаясь сортировкой бусинок и мучаясь угрызениями совести при мысли о том, сколько неприятностей он доставил родителям.

— Доброе утро, Мика! — Мамин голос звучал ласково. Аша вошла в комнату и повесила на спинку стула выстиранную и выглаженную одежду Мики.

— Доброе утро, — пробормотал Мика, недоумевая, что же изменилось за прошедшую ночь. Вчера его родители разозлились не на шутку, и Мика полагал, что для того, чтобы успокоиться, им потребуется гораздо больше времени, чем одна ночь.

— Что ты хочешь на завтрак? — спросила мама.

— Не беспокойся, я сам что-нибудь приготовлю, — сказал Мика, опуская ноги на пол. — Вам пора на работу, а я сегодня целый день дома.

— Я позвонила Хелен, — неуверенно начала мама. — Попросила ее зайти к нам, мы подумали, что тебе, возможно, захочется поговорить с ней.