Аманда в замешательстве облизнула губы, вложив в это короткое движение языка и губ скорее удивление красноречием мужа, нежели восхищение живописными образами. Лист фанеры имел тридцать четыре фута в длину и девять футов в высоту, причем сосиска была длиной тридцать футов, а высотой чуть менее шести. Однако нельзя сказать, чтобы она просто так сама по себе бездельничала на зиллеровском шедевре. Аманда разглядела у левого конца булки зеленую долину с кукурузными полями, а также реку, по которой в лодке плыли несколько мужчин. Он пили пиво и ловили рыбу. На другом берегу реки был виден стадион, на котором шел матч по бейсболу. Это было что-то вроде матча международного статуса, поскольку на трибунах можно было разглядеть высокопоставленных особ: политиков, кинозвезд, «авторитетов» преступного мира. На пространстве в двадцать четыре дюйма в правом углу красовалась желтовато-бурая равнина с несколькими колючими деревьями, явно страждущими влаги, а также львиный прайд, отдыхающий в скудной тени одного из деревьев. А на значительном расстоянии от них – вполне безопасном, чтобы не потревожить царственных особ животного мира, резвилась, вздымая клубы пыли, стая антилоп гну, а еще дальше в небеса вздымалась гора Килиманджаро. У подножия легендарной горы Эрнест Хемингуэй чистил свой магнум «Везерби-375» (не доверяя столь важную вещь мальчишкам-туземцам), потягивая при этом джин. Неким мистическим образом, символизируя международную и межрасовую солидарность, сосиска подобно мосту связывала Африку и Америку, причем так, как о том не могла бы мечтать никакая миссия ООН или программа иностранной помощи. От увиденного у Аманды участился пульс. Ей вспомнилось признание, которое муж сделал несколько дней назад: оказывается, сосиска является одним из немногих достижений западной технологии, к которому Зиллер относится с искренним уважением. Над сосиской-послом-доброй-воли находился, по мнению Аманды, самый восхитительный фрагмент всего этого монументального полотна: ночное небо, усыпанное звездами, хвостатыми кометами и созвездиями (Юпитер находился в доме Близнецов), а также сверхновые, туманности и метеориты, растворяющиеся в огненных плевательницах. Здесь же была изображена тропическая луна на фоне облака, напоминающая радиоактивную устрицу на половинке раковины. Над всей панорамой звездного неба властвовал Сатурн – серебристый омлет аммиака и льда, окруженный кольцами газа. Все это космическое величие служило лишь задником для задрапированной горчичной мантией венской сосиски вселенских размеров – зрелище, при виде которого к горлу скромных и непритязательных поросят из Небраски должен был подкатываться комок.

Чудо-сосиску предстояло водрузить на крышу придорожного кафе. Для этого из Маунт-Вернона должны были прибыть с подъемным краном несколько рабочих. Через день-два – после того, как вывеска окончательно подсохнет. Зато потом она будет видна даже с расстояния в несколько миль.

Относительно обитателей зверинца Зиллеры так и не пришли к какому-нибудь решению. Против клеток возражали оба. Общество же, наоборот, против того, чтобы по ресторанам свободно, без привязи, разгуливало всяческое зверье. Вариант, который бы устраивал всех, никак не находился. Аманда попыталась найти ответ на страницах книги «И Цзин». Затем впала в транс. Но безрезультатно. После чего супруги решили отложить решение этого вопроса и на какой-то короткий срок забыть обо всем. А пока они смогли сосредоточить внимание на таких вещах, что продавать в магазинчике и чем кормить посетителей.

Что-нибудь простое; оба настаивали на простоте и незамысловатости. Они не собирались тратить драгоценное время на приготовление сложных блюд и мытье посуды для орд автотуристов. Нет уж, увольте. Только не это.

– Хот-доги, – предложил Джон Пол, – старые добрые хот-доги. С дымящейся подогретой булочкой. Мы будем разогревать булочки в паровом шкафу так, как это делалось в те времена, когда мужчины были мужчинами, а сосиска была спинным хребтом империи. Мы предложим также свежий лук, сырой или поджаренный. А еще – различные сорта горчицы, кетчупа и соусов. Бекон, дробленые орехи, расплавленный сыр, кислая капуста – все это будет на выбор посетителя по отельной цене, платим же мы отдельно за побелку стен дома или дополнительную мощность мотора.

Сосиски мы будем тщательно отбирать по размеру и вкусу. Это будут сосиски из стопроцентного мяса (говядины будет немного больше, чем свинины), лучшие из тех, что только можно купить. Это будет великолепное сочетание немецкого качества и американской изобретательности.

Аманду не слишком обрадовала перспектива стоять за прилавком и подавать посетителям хот-доги – она ведь была вегетарианкой.

Впрочем, изредка она все же пила молоко и употребляла в пищу молочные продукты. Поэтому ее трудно было назвать вегетарианкой в полном смысле слова.

– Аманда, – обычно бранились пуристы, – молоко – продукт животного происхождения. Как же ты можешь пить молоко и считать себя вегетарианкой?!

На что Аманда, как правило, отвечала:

– На этикетке написано, что в молоке содержится активированный эргостерол. Вы когда-нибудь слышали о корове, дающей активированный эргостерол?

Однако поскольку вегетарианцы народ упрямый, то доводы Аманды не находили у них одобрения.

Тем не менее Аманда сочла нужным выразить мужу протест:

– Хотя я не могу навязывать другим людям свои убеждения, моя совесть вегетарианки не позволит мне зарабатывать деньги на продаже мяса. Всему есть предел. Я буду чувствовать себя как какая-нибудь мормонка. (Дело было не в том, что Аманда отрицательно относилась к мормонам, а в том, что она была любопытной молодой женщиной, и ее сильно смущало то, что такие некурящие трезвенники, как мормоны, зарабатывают деньги, владея магазинами, в которых продается спиртное и сигареты.)

На возражения жены Джон Пол ответил так:

– Ты понимаешь, в мире полным-полно животных, больших и маленьких, клыкастых и пернатых, и все они в радостной гармонии охотно пожирают друг друга. Человек же таков, что всегда все изгадит. Он будет есть мясо свиньи, делая вид, что это всего лишь свинина. Он охотно сожрет мясо цыпленка, но не котенка, слопает индейку, но не индианку. И дело не в его какой-то особой принципиальности. Жизнь устроена так, что мы каждый день кого-нибудь съедаем. Но мы делаем это низко, символично, неаппетитно, эгоистично, ради долга перед Богом и отечеством – и никогда мысленно не представляя себе добрый горшочек жаркого. Никакого жизнерадостного, честного каннибализма. Увы, увы.

Увы, решимость Аманды слова мужа не поколебали. Хотя совершенно случайно ее вегетарианские убеждения несколько месяцев спустя слегка пошатнулись, когда Маркс Марвеллос сказал ей: «Корова стала священным символом для индусов потому, что она дает молоко, мясо и шкуру. Она давала пищу младенцам и согревала стариков. Поскольку польза от нее была столь велика, ее стали считать воплощением Вселенской Матери и, таким образом, священным животным. Затем кому-то из монахов пришло в голову, что ежели корова священна, то нельзя есть ее мясо и пить ее молоко. Так что теперь у индусов есть священные коровы, зато катастрофически не хватает мяса и молока. Они умирают от голода, видя целые стада священных коров, которые бродят там, где им заблагорассудится. Мясо человечье против мяса[6]– лишь результат классического заблуждения. Еще один случай утраты корней и извращения ценностей».