Майор ерзал на стуле. У него плясало на языке несколько вопросов, один опережал другой, он почти уже вклинился в прерывистую исповедь, но помешал телефонный звонок.

Клавдия Владимировна взяла трубку:

— Да, сынок, да. очень, очень рада, а то у меня сердце не на месте. Да, я поняла… Что? — Клавдия Владимировна растерянно оглянулась на гостя. — У меня тут Александр Иванович в гостях, попросила заехать. — Старушка еще раз посмотрела на начальника службы безопасности. — Хорошо. За зубами. Обещаю. Да, все нормально, здорова. Буду ждать. Никому, что ты…

Майор понял, что больше на его вопросы госпожа Мозгалева отвечать не будет. Интересно, кто донес «наследнику» об этом визите? И откуда он мог знать, о чем пойдет тут речь?! Прослушка? Здесь?! Чепуха какая–то! Хвост? Рыбак старается? Скорее все же простое совпадение. Но уж больно крутое. Теперь надо подумать, что говорить Диру Сергеевичу.

— Хотите еще сока, Александр Иванович?

— Я, пожалуй, поеду.

— Пожалуй, пожалуй…

— Вы и так мне рассказали много интересного.

— А я думала, что только время у вас отнимаю.

Патолин закончил докладывать ровно в полночь, последние слова шли под бой телевизионных курантов. Елагин сидел боком к говорившему, в кабинете было полутемно. Примерно так же, как на душе у начальника службы безопасности.

— И каков вывод?

— Виноват, — признал Патолин, хотя и без тени вины в голосе.

Они были в кабинете вдвоем. Майору хотелось выпить, но было лень вставать, а Патолин, по ощущению, не годился для роли подавальщика. Обидчивый спец.

— Как вам кажется, есть у этих бритых господ реальные выходы к каналам связи с суннитским подпольем?

Патолин ответил не сразу, но очень уверенно:

— Скорее да, чем нет.

— То есть довольно серьезные люди. Ну а захотят ли они ввязываться в столь сомнительную историю? Деньги деньгами, но ведь и риск.

— У меня такое впечатление, что Дир Сергеевич каким–то образом сумел произвести на них впечатление делового человека. И потом, деньги все же немалые, а работа привычная. Не удивлюсь, если окажется, что они уже посредничали в подобных делах. Хотя бы у нас на Северном Кавказе.

Майор встал, прошел к стенному бару, налил себе в широкий стакан коньяку и помахал в воздухе бутылкой, спрашивая у Патолина: хочешь? Тот решительно отказался.

— У меня не проходит ощущение нереальности всей этой… не может быть, чтобы жизнь полусотни человек зависела от одного проплаченного каприза.

Молодой эксперт не стал комментировать сказанное — кажется, ему были неинтересны волнения и сомнения начальника. Майор выпил залпом, осознав, что никто его здесь не поддержит в прекраснодушных рассуждениях и возмущениях.

— Значит, так. Я сейчас уеду. Ненадолго. Думаю, суток на двое. Продолжайте работу, о которой договорились. Будем надеяться, она даст результат. Все новенькие, полагаю, уже в курсе?

— Вгрызаются.

— Есть еще одно задание. Лично для вас. Майор положил на стол пластиковый файл с несколькими страничками текста. — Нужно взвесить достоверность одной старой истории. Здесь все фамилии, даты, другие координаты фигурантов. История, правда, старая, иногородняя, даже, можно сказать, заграничная, но может оказаться очень важной. Надо отработать.

Патолин взял файл в руки.

— Поселок Дубно, Закарпатье. Когда это нужно?

— Как говорили комсомольские начальники в дни моей молодости — вчера. Но пока меня здесь нет, время у вас есть.

— Понял.

Майор нажал клавишу на пульте.

— Вася, подавай машину. Съездим–ка в аэропорт.

Дир Сергеевич сиял, «Формоза» замерла в тревожном ожидании. Обычно такое настроение означало, что шеф придумал очередную интеллектуальную каверзу и коллективу предстоят нелегкие времена, пока дикая идея не рассеется сама собой или не будет с кровью и скандалами реализована. К Марине Валерьевне один за другим забегали посоветоваться подавленные заведующие отделами, но ей нечем было их успокоить или дополнительно напугать.

Не было информации. Это тревожило особенно сильно. Воображение сотрудников рисовало самые ужасные картины. До недавнего времени младший Мозгалев был самодуром с относительно ограниченными полномочиями, теперь же самодурство умножалось на его неограниченную власть.

И всем было невдомек, что угрожающе хорошее настроение Дира Сергеевича ни в малейшей степени не направлено против многострадального коллектива.

Главный редактор, он же глава фирмы «Стройинжиниринг», ждал гостей. Исполнительный Рыбак доложил, что представители мусульманского информационного центра готовы представить конкретные предложения. Рыбак радовал Дира Сергеевича своей старательностью и отсутствием ненужных гуманистических рефлексий. Видимо, сразу понял, что тонкие душевные движения — это прерогатива хозяина, работнику следует реализовываться через тщательно выполняемую работу. Рыбак виделся ему человеком вполне управляемым, что также большой, толсто нарисованный плюс. Отчетливая перспектива карьерного роста — очень сильная приманка и стимулятор предельной активности. Елагина надо выгнать, но нельзя с этим спешить. Кто может знать, как поведет себя Роман Миронович, усевшись в кресло Александра Ивановича. К тому же кто–то ведь должен искать и освобождать Аскольда. Рыбак не потянет сразу две сети.

Допив кофе, Дир Сергеевич вышел в предбанник. Ему хотелось с кем–нибудь поговорить, убить пару минут; до приезда пары бритоголовых партнеров оставалось еще около часа. Увидев перед собой улыбающегося начальника, секретарша инстинктивно встала. Она не хуже других знала, что может означать эта улыбочка.

— Ника…

— Да, Дир Сергеевич.

— Помнится, вы просились у меня в отпуск неделю назад.

Девушка покачала головой. То ли у нее отшибло память, то ли она отгоняла от себя кошмарное предчувствие: что же может устроить шеф не просто улыбающийся, а еще и подлизывающийся.

— Нет.

— Что «нет»? Не помните?

Ника опять покачала головой, теперь решительно:

— Не помню. И не хочу в отпуск.

— Да–а?

Шеф был удивлен, но не смущен. Его улыбка стала еще шире.

— Вам так нравится со мной работать?

Секретарша кивнула с самым серьезным видом.

— Так нравится, что вы не хотите со мной расставаться даже на пару недель?

— Да, — тихо признала Ника.

Дир Сергеевич развел руками, повернулся на каблуках и вернулся в кабинет. Он не собирался давать Нике отпуск, он хотел над нею пошутить. Если бы она подтвердила свое желание пойти в отпуск, он бы весело подтвердил свой отказ ее отпустить. Сорвалось. Однако же какого страху удалось нагнать на подчиненных! Новый статус так, что ли, сказывается?