– Не просто врачом, заметь, а главным санитарным врачом курортного города.

– И что это значит?

– А это значит, что и в СССР и в современной России это очень уважаемые люди.

– Врачи во все времена и во всех странах уважаемые люди, только зарплата у них разная. Не понимаю твоей логики.

– А не понимаешь, потому что ты с другой планеты! У нас санитарный врач — это как Бог и Царь... Кого хочу, одарю заветным разрешением, а если кто не понравится или не проявит щедрость, и не только душевную, то могу закрыть ресторан или гостиницу к чёртовой матери. И не возразишь, ведь при желании прокопаться можно хоть к кому. Вот кто такие у нас санитарные врачи. К тому же твоя бабушка была очень красивой женщиной, она рано овдовела и грамотно пользовалась своей красотой. Когда наступили дни перемен, баба Оля не растерялась и не только сохранила свой пост, но и прибавила влияния. Ты слышала, что у нас в стране после распада Советского Союза была приватизация?

– Не вдавалась в подробности. Развалилась и развалилась. Больше от бабушки причитания о том, что страну разворовывают. Завод с её любимыми конфетами прикрыли. Вот это я хорошо запомнила. А что это такое?

– Ну, это когда народу сладко дуют в уши, при этом жестоко пользуют раком.

– Лен, я не понимаю подобных фраз. Давай по-русски, а? Причём тут приватизация раков?

– И правильно, зачем тебе это понимать. В двух словах, для плохо говорящих и не до конца понимающих, так и быть,  объясню! У нас при СССР земли принадлежали народу, когда к нам пришла демократия под ручку с капитализмом, эти земли разделили и отдали в частную собственность народу, только этот самый народ понятия не имел, что с таким богатством делать, да и денег, чтобы с умом распорядиться свалившимся на голову имуществом, у большинства людей не было. Вот, к примеру, хоть моих родителей взять. До сих пор ваучеры где-то в документах валяются. Короче, кратко поясню, что там происходило: совхозные земли раздели между работниками, и стал народ эту землю продавать, а так как в тот период наши городишки и деревеньки на берегу Чёрного моря никому не были нужны, продавали земельку за копейки. Вот баба Оля и скупала совхозные земли, затем при помощи нужных людей оформляла так, чтобы на них можно было строить дома и гостиницы. Я, конечно, точно не знаю, сколько у неё такой земли, но только Кемал уже с 2009 года на неё работает. Где-то она землю застройщикам продаёт, а на самых лакомых кусках сама строит гостиницы. Так что ещё неясно кто круче твой отец или баба Оля. И связи у этой пенсионерки ого-го! Она и Кемала до сих пор направляет. Он знаешь,  как еёуважает? Раньше деньгами помогала, а сейчас нет-нет, да нужных людей к нему умело подтолкнёт. Так что ты складом ума вся в бабку деловая пошла!

– И ты, похоже, тоже в неё! – Смеюсь! Живущее во мне последние дни напряжение, окончательно отпустило.

5.7

5.7

– Я в шоке! Неужели, человек про которого ты мне рассказываешь, действительно моя бабушка?

– А то! Думаешь, только в вашей загнивающей Европе люди деньги имеют? – Ленчик, конечно, классный человек, но есть у неё один недостаток: по какой-то причине она скептически относится ко всему Европейскому и склонна преувеличивать. Я частенько, шутя, напоминаю ей, что половина России тоже европейская и она сама в ней живёт.

Благодаря Ленчику дорога пролетела как приятный яркий сон! Красивые виды, весёлые посиделки не давали прорваться в мою жизнь негативным мыслям или страху преследования.

Лена наслаждалась свободой, и рядом с ней я перестала думать об отце и его предательстве, только мысли о Лукасе время от времени возвращали меня на землю. Я уверена, что поступила оптимально для сложившейся ситуации, но одно дело понимать и совсем другое чувствовать. Под впечатлением от увиденного, я то и дело оборачивалась в поисках кого-то, чтобы разделить всё что чувствую, и лишь в последний миг понимала, что его нет рядом – настолько я привыкла к присутствию Лукаса в такие моменты. Приходилось гнать от себя мысли, что я уже безумно скучаю по парню. Но Ленчик слишком хорошо меня знала, чутко улавливая момент и не давала шанса загрустить.

Геленджик встретил нас довольно тёплой погодой для этого времени года. Бабушка говорила, что такие дни называют декабрьские окна или февральские окна в зависимости от месяца, в котором среди зимы так ярко светит солнце и становится довольно тепло.

Кемал встретил нас в аэропорту и помог погрузиться в машину. Мы ехали, и я не узнавала город. За восемь лет он изменился, стал более ухоженным. Появилось много новостроек. Поражало, что здесь зимой достаточно много зелени, в клумбах вдоль дороги цветут низкорослые, но яркие цветы. Но больше всего впечатлило, что на улицах очень чисто.

– С пустыми руками в России заявляться не принято. – Напомнила подруга. Я усмехнулась, чказав, что еду не с пустыми. Кое-что для бабушки я купила в Турции. Подруга скептически посмотрела на мой рюкзачок, большую половину которого занимали личные принадлежности. – Подарков много не бывает, особенно для любимой бабушки! – Заключила она, после чего сказала Кемалу, поворачивать к кондитерской «Тарталетка», а мне, уже с восторгом пояснила, что в ней продаются самые вкусняшные вкусняшности!

Всё ясно! Похоже, моя сладкоежка сама соскучилась по какому-то здешнему лакомству, или судя по тому, как она чуть ли не причмокивая перечисляет, сколько всего мы купим – это лакомство не одно! В отличие от неё я не сладкоежка и предпочитаю, если и сладкие, то довольно лёгкие десерты или бабушкину выпечку.

Проблема в том, что всю оставшуюся наличку я обменяла и потратила в Турции.

Нежелание оплачивать сладости банковской картой, по которой меня могут вычислить, заставило вспомнить о карточке, которую на моё двадцатилетие мне вручил курьер вместе с огромным букетом. Бабушка, как всегда, звонила и поздравляла меня самая первая. Тем ранним утром, она закончила пламенную речь с массой пожеланий и добавила, что я стала совсем большая, и теперь она даже не представляет, что именно я хочу получить в подарок. Поэтому она открыла счёт в банке на моё имя, и с этого момента будет переводить туда деньги, чтобы я могла баловать себя приятными мелочами.

Эта карточка всегда была со мной, скорее, как талисман. Я расплачивалась ею за коктейли в баре на пляже, чтобы не святить платиновой кредиткой, но ни разу не проверяла на ней баланс. Я надеялась, что на ней хватит средств, чтобы оплатить все сладости, которые наберёт подруга, и чтобы не опозориться в кассе, я подошла к ближайшему терминалу и запросила баланс. Что? Не может быть…. Миллион четыреста девяносто девять тысяч восемьсот евро?!

Получается, что на каждый день рождения бабушка дарила мне двести пятьдесят тысяч евро, а я ни разу по-настоящему и не поблагодарила её за это!

Ужас! Я брала с собой на пляж карту с целым состоянием?!

5.8

5.8

Слова Лены одно, но это открытие непросто их подтверждало, а, вообще, смешало всё в голове. Я не могла понять как бабушка, которая уже одиннадцать лет на пенсии, могла ежегодно пересылать на счёт такие безумные деньги. Слушая рассказ Ленчика о бабушке, я действительно подумала, что она преувеличивает, представляя в своём воображении пару построенных гостевых домов, которые скромненько сдаёт бабушка. Образ бабушки совершенно не вязался у меня с образом бизнес-леди.