Многие Барбюшки, кочевавшие по кастингам, узнавали друг друга. Изображали радость, вяло махали лапками: «Хай», целовались (поцелуи притворные и отравленные, как у соперниц на подиумах «Мисс…»)

Кисло, лениво сплетничали. Пересказывали очередную историю вчерашней деревенской лохушки, в одночасье воссиявшей звездой. Сегодня-то её знает вся страна, на улицу невозможно выйти, поклонники валят с ног. С одним толстосумом развелась – топчется очередь из других, жаждущих кинуть к её ногам бриллианты, яхты, виллы.

А сама – ну тупа-ая! Давала интервью: «Я себя чувствую прекрасно и гормонально» – вместо «гармонично». И, сука, дразнится на камеру: смело брызгает, полощет в бирюзовой тёплой прозрачной волне широкую короткопалую рязанскую ступню. Оскверняет Средиземное море. И спина широкая, с жёлобом, крестьянская, в веснушках – спину-то пластическим хирургам не переделать… Файка жадно слушала.

Кто-то рассказывал, якобы одна певичка купила полтора часа прайм-тайма за миллион долларов – а ещё три заплатила, чтоб другие каналы в это время не смели ставить ничего смотрибельного. Чтоб зрители пощёлкали пультами, да от безысходности пялились на неё одну. Дура безголосая.

Кто-то делился, как обвести вокруг пальца дошлых ведущих «Давай поженимся».

– Первое: придумать легенду. Юная восторженная девушка у себя в провинции венчается с неизлечимо больным юношей (лучше, если парализованным, в коляске). Самоотверженно ухаживает за ним до последнего. Хоронить не на что, вытрясает медяки из косметички, продаёт венчальное колечко (столичные женихи и зрители рыдают).

– Ага… А разоблачат?

– Неважно. Будешь уже в Москве. И замужем.

На крыльцо вышел кастинг-менеджер – длиннолицый угрястый парень в тонких золотых, под Джона Леннона, очках, заика. Его прямо передёрнуло при виде Барби, будто под нос подвесили дохлую кошку. Сразу очень много дохлых кошек.

– Сколько повтох-ять: такие давно не коти-хуются. Х-азве что в бох-деле. Ваши ножки, носики, глазки у з-хителя попе-хёк горла. Х-вотный х-ефлекс, – он черкнул ладонью поперёк горла. Взгляд на секунду задержался на желчной презрительной Файкиной соседке (девица заметно напряглась) – и скользнул дальше.

– Ты годишься, пожалуй, – ткнул пальцем в девушку-кролика. – Есть что-то ха-изматичное.

Девушка потащилась за ним, харизматично шевеля мутированным носом.

Файка устало возвращалась домой, как полиомиелитная шкандыбала на подламывающихся шпильках. Мысленно в который раз пыталась вывести закономерность, формулу: кому из нетерпеливо подпрыгивающей толпы: «Я, я, возьмите меня!» – удастся ухватиться за сверкающий диск славы, унестись в мир избранных – сверкнуть на миг, именуемый жизнью? Избегнуть жалкой участи миллионов, исчезнувших бесследно, превратившихся в биомассу, человеческий навоз. В нефтепродукт, которым заправят автобус, и в летучий газ, на котором поджарят яичницу.

Как уцепиться в вечности, Господи? Как стать дивой в соскальзывающем серебристом платье, приоткрывающем взорам смертных персиковое, божественное силиконовое полушарие груди? Как, о Господи, надоумь недостойную, неразумную тварь твою Файку?!

Главное, твердила как заклинание, пролезть в телевизор. В принципе, для этого существуют тысячи путей.

Можно, если повезёт, засветиться на ю-тубе. Сочинить отстойную песенку про стрекозу – и тебя затаскают по ток-шоу. Закатить поросячью истерику провайдеру – и у тебя будут брать интервью. Брякнуть, что маленьких калек следует уничтожать – и ты желанный гость на всех телепередачах. Поразить косноязычием, как Файкина ровесница из Иванова – и вот уже под тебя сделают собственный проект. Или скандально припереться на выпускной в порнографическом белье – модельные агентства будут за тебя драться…

– Вы куда?

– Позвольте, я та самая…

– А, да, да. Что-нибудь для вас придумаем.

Ау, единственная неведомая дорожка, которая ведёт в голубую мерцающую сказку, там где на плечи накидывают неведомых зверей?…

Знаменитые – их горстка. Незнаменитых так много, что их именуют просто – масса. О массе можно говорить в единственном числе – она не щепетильна и не обидится. «Зритель», «слушатель», «читатель». Читай, слушай, зри, серая рыхлая, однообразная масса!

Файка сидела в темноте у светящегося экрана и, оставаясь невидимой для всего света, стискивала кулачки.

Толпа, что надо тебе? Очень скоро ты увидишь Файку на экранах! Её лицо, в натуральную величину, поплывёт на улице, на майках и пластиковых пакетах. Её глаза, величиной с полнебоскрёба, грозно и нежно будут взирать сверху вниз на копошащуюся улицу.

Улица, слышишь, ты ещё будешь гоняться за Файкиными автографами – этими торопливыми ломкими, небрежными – на бегу – росчерками. Она заставит – да, заставит обратить внимание на себя – нелепую, смешную, плохо одетую!

Файка укусила угол подушки и заскулила. От наволочки приторно пахло стиральным порошком – запахом дешёвой отдушки, запахом бедности.

Файка с напарницей работала на оптовой базе, отдел «Косметика, парфюмерия, бытовая химия». В работе были свои минусы и плюсы. Минусы: убойный запах, заживо консервируешься, свежий человек с непривычки угорает. «Девушки, как вы этим дышите?!» А они ничего, принюхались, привыкли.

Плюсы: Файка с напарницей никогда не покупали косметику и бытовую химию. Надо – вскроют коробку, отвинтят тюбик, аккуратно отогнут фольговый кругляшок – смажут руки и ноги, нанесут крем на лицо и зону декольте. Кругляшок приладят обратно.

Надо – любая тушь, подводка, помада к их услугам – подкрасят ресницы, нарисуют стрелки, тронут губы. Ну и очистители, гели, порошки, дезинфицирующие жидкости там разные – если не запечатаны фабричной пломбой или этикеткой, всегда можно отлить и отсыпать. Дома и у всей родни кухни и ванны сверкают.

Однажды к кассе с тележкой, полной пахучих коробок и флаконов, подъехал… угрястый кастинг-менеджер! Файка всполошилась:

– Ой, постойте! Это же отрава, льют из одной цистерны. Давайте мы вам покажем настоящий товар, только привезли: мягкий, гипоаллерегенный, без хлора, без консервантов. Изготовлен на экспорт в США! – Файка выскочила из клеточки, моргнула напарнице («Важный клиент»). – Сейчас моя коллега подберёт вам ассортимент.

– Да я как-то не замо-хачиваюсь на этот счёт, – неуверенно мямлил парень. – Покупаю, что слышу из х-екламы…

– Что ж вы, на телевидении работаете, а рекламе верите! – упрекнула Файка. Здесь она была хозяйка, и парень ей подчинялся. Вдохновенно врала: – У нас есть услуга: кто берёт товар на сумму от тысячи рублей, тому бесплатный кофе и пирожное!

Пирожные они купили с напарницей к обеду, но она уже влекла парня на диванчик в углу. Что удивительно, парень выдул пять чашек, вытряхнул в рот крошки от пирожных и бесцеремонно сунул нос в Файкин пакет: нет ли чего ещё. Он был натурально голоден.

А Файка торопилась выпытать сокровенное, заветное: как, как попасть в телевизор, прославиться, стать узнаваемой на улице?