Она изумленно уставилась на меня, явно не улавливая ход моей мысли.

– Какую экскурсию?

– Будет весело. Прогулка на природе, пикник включен. Можешь взять с собой Итана, – вкрадчиво сказала я. Я знаю, что будние дни перед выходом в вечернюю смену Брэнди проводит со своим маленьким сыном.

– Хорошо, конечно. Итан любит природу.

– Отлично, я забронирую место в турфирме.

Я не буду чувствовать себя виноватой за то, что использую ребенка Брэнди как прикрытие.

Нет уж. Итан любит природу.

Ему это понравится.

А мне, надеюсь, будет полезно.

– Ма-а-ама, хочу писать.

Я посмотрела вверх, пытаясь увидеть шестилетнего сына Брэнди, стискивавшего мою шею руками, как удавкой. Потом с ужасом подумала, что сейчас его моча потечет у меня по спине. Хотя я настолько потная, что ничего не почувствую.

Оказалось, что Итан любит природу только ограниченное количество времени. Поэтому в девяностоградусную жару[10] мне пришлось тащить его на спине. Не могу его винить. Я и сама небольшой любитель матери земли, и никто из нас не мог предвидеть такую температуру.

– Мы уже почти добрались до места пикника, приятель, – сказала задыхающаяся Брэнди. Она говорила ему это уже дважды, и я верила ей не больше, чем Итан. Видя мою неуверенность и отчаяние, Брэнди добавила: – Господи, пожалуйста.

Мы плелись далеко в хвосте за остальными туристами, которые действительно наслаждались прогулкой и даже могли слышать Фрэнка Ходжкинса, рассказывавшего о местных птицах и животных. Я могла разобрать только отдельные слова – между нытьем Итана и Брэнди и моими собственными задыхающимися всхлипываниями. Если эта прогулка имеет уровень трудности два, я не хочу ничего знать об уровне пять.

Я споткнулась о корень на тропинке, зацепившись ногой. Покачнулась, но умудрилась удержать Итана и выпрямиться.

– Давай я его возьму, – сочувственно сказала Брэнди. – Я знаю, он тяжелый.

Я почувствовала, как она снимает его увесистое тельце с моей спины, и остановилась. Хотела помочь, но она права, это все равно что тащить сорокафутовый мешок с мукой, который все время пытается тебя задушить.

– Процесс немного более суров, чем я ожидала, – извинилась я. Я представляла себе приятную прогулку по прохладному густому лесу. А это оказался марафон по подъему в гору по сорокапятиградусному уклону в условиях сауны.

– В это время года всегда так жарко? – спросила я.

Брэнди покачала головой и закатила глаза.

– Это то, что мы называем индейским летом. В сентябре такое случается. Но с тем же успехом нам могли потребоваться куртки и перчатки. Люблю Мэн.

– Мама, мне правда надо.

Брэнди посмотрела вперед. Последний турист только что скрылся на другой стороне склона.

– Иди, – сказала она, подталкивая сына в сторону упавшего ствола. – Мы догоним. Или пришлешь помощь.

Я улыбнулась, взмахом руки отгоняя большую муху из тех, кто упорно преследовал нас с того момента, как мы вошли в лес.

– Я подожду.

Я осмотрелась, стараясь дать бедному Итану немного уединения, хотя не уверена, что шестилетнего ребенка заботит этот вопрос. Лес был поистине чудесен. Зеленые сосны вперемежку с лиственными деревьями. Могу представить, как прекрасна будет эта прогулка через пару недель, когда листья начнут обретать осенние краски. Не то чтобы я собиралась ее повторить.

Одна огромная муха приземлилась мне на голову. Я провела рукой по волосам, прогоняя ее. Она улетела, но сразу же вернулась.

– Что это за ужасные насекомые? – Я начала хлопать рукой по голове, стараясь отогнать ее насовсем. Помогло секунды на две.

– Слепни, – ответила Брэнди, повторяя мое движение, – или кровососки, смотря о ком ты спрашиваешь. В любом случае кусаются они зверски.

Я вскрикнула, почувствовав жалящий укус на макушке.

– Вот дерьмо! Ты не шутила. Они жалят?

Брэнди сочувственно посмотрела на меня, но не смогла удержаться от смеха при виде моего возмущенного выражения лица.

– Нет, они кусаются. Отгрызают от тебя чуток.

Я скривилась, потирая макушку, чтобы убедиться, что у меня не откусили кусок скальпа. Больно, но вроде все на месте.

– Чувствую себя девушкой из долины, – сказала я. – Это выбивает из колеи.

– Они правда больно кусаются, – добавила она, явно пытаясь бодриться.

Струя жидкости, лившаяся на сухие листья, прекратилась.

– Я все, – объявил Итан.

Брэнди натянула на него шорты, не успел он даже попытаться сделать это сам. Она явно собаку съела на быстрых сборах.

– О’кей, давай пошевеливаться, – сказала она, и я перевела это как «давай скорее покончим с этим». К несчастью, впереди нас ждали еще пикник и дорога обратно. – Малыш, тебе придется идти пешком.

Итан выглядел не очень довольным этим решением, но он подобрал палку и использовал ее в качестве трости, идя впереди нас.

Я пошла рядом с ней.

– Извини. – Я снова почувствовала потребность извиниться.

Брэнди покачала головой и отмахнулась от моих извинений. Ну или она отгоняла очередного слепня.

– Ладно. Все не так плохо. Если не считать ужасной жары, насекомых и… – Она вскрикнула и отскочила от края тропинки в мою сторону. – Вот дерьмо, это ядовитый плющ?

Я посмотрела туда, куда она показывала, но если б знать, как выглядит этот ядовитый плющ. Наконец я пожала плечами.

– Понятия не имею.

Итан возник рядом с нами и наклонился к низкому зеленому кусту.

– Итан, отойди, – велела Брэнди.

Он отошел, но продолжал рассматривать куст, потом покачал головой.

– Мама, это не ядовитый плющ. Три листа у ядовитого плюща, и блестит он.

Он взглянул на нас с серьезным, почти мудрым видом, потом, продолжая держать трость, отвернулся и пошел по тропинке. Если бы он был зеленокожим, с острыми ушами и в длинном плаще, я бы поклялась, что это Йода.

Брэнди с удивлением посмотрела на меня.

– Думаю, что теперь у меня есть веский повод продолжать возить его каждый понедельник к скаутам-щенкам[11].

Я согласно кивнула.

Мы продолжили идти.

Через несколько секунд Брэнди спросила:

– И зачем мы отправились на эту экскурсию на самом деле? Я представляю, как ты расслабляешься на пляже в шезлонге с «май тай» под зонтиком от солнца. Аплодирую этой картине, должна сказать.