И когда прошла первая волна, Джулия выкрикнула его имя. Встретившись с ним взглядом, она дала ему увидеть все, что он сделал с ней. Подхватив на руки все еще трепещущее тело, он понес ее на кровать.

А потом она лежала в его объятиях. Ее тело было удовлетворено, но сознание неспокойно. Теперь, когда их страсть на время поутихла, она чувствовала, что пришло время кое-что узнать.

Сегодня вечером Макс защитил ее от матери. Он открыто поддержал ее, сыграв перед обществом роль любящего мужчины, а в частной жизни был таким любовником, о котором можно только мечтать. Тем не менее он не был с ней полностью откровенен. Чувствовалось, что он стремится держать между ними определенную дистанции. Отказывается даже предположить, что ребенок, которого она носит, может быть его. Она должна найти причину, почему он закрывается от нее!

— Макс, — прошептала она, — я хочу знать, почему ты не веришь, что ты отец ребенка.

Он вздохнул, уперся рукой на локоть и посмотрел на нее. Его зеленые глаза, омытые лунным светом, мерцали как изумруды. Темные волосы над широким лбом взлохмачены, губы плотно сжаты.

— Надеюсь, ты не будешь об этом распространяться?

Она провела пальцами по его щеке.

— Конечно, нет, Макс.

— Хорошо, — сказал он, не отводя глаз от ее лица. — Я с самого начала знал, что ты лгала мне. Видишь ли, моя бывшая жена не могла забеременеть, и нам пришлось сделать эти чертовы тесты. Оказалось, что я бесплоден. Так что не могу быть отцом, Джулия.

— Ты не прав. — Она выглядела растерянной. — Это, должно быть, какая-то ошибка. Тебе нужно снова пройти тесты.

— Какой в этом смысл? — Макс пожал плечами и тяжело вздохнул. Когда он узнал, что никогда не сможет быть отцом, боль была ужасная.

Даже сейчас он ясно помнил то ощущение потери, которое словно прожгло его насквозь. И то, что Джулия, зная правду, продолжала цепляться за свою ложь, просто изумляло. Он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Оставь это, Джулия. Мы поженимся. Я усыновлю твоего ребенка. Зачем эта ложь между нами?

— Я говорю тебе правду. — Она даже не моргнула. Не отвела взгляд. Не кусала губы, и не было видно, что его слова что-то изменили для нее. Что же заставляет ее так упорно держаться за свою нелепую выдумку?

Неужели ей недостаточно, что они собираются пожениться? Что он собирается дать ее ребенку свое имя? Почему она не может проявить к нему хоть какое-то уважение? Хоть немного быть честной с ним?

— У меня есть еще работа, — Он отвернулся от нее и сдвинулся к краю постели.

— Останься со мной, Макс.

Джулия села, шелковое покрывало мягкой волной легло вокруг ее колен, светлые волосы веером рассыпались по плечам — она выглядела как мечта любого мужчины. И ничего не хотелось ему больше, чем вернуться к ней в постель. Почувствовать ее под собой, ошутить близость их тел…

И потому, что так ужасно ее хотел, Макс заставил себя пересечь комнату и, достав из шкафа халат, надеть его. Он обернулся — Джулия все так же сидела, залитая лунным светом, глядя на него с безмолвной мольбой.

— Ложись спать, — сказал он сквозь зубы и направился к двери. — Увидимся утром.

Иногда Джулия думала все бросить и признать, что Макс никогда не будет ей тем мужем, каким бы ей хотелось. Как у них могло что-то получиться, если он не верил ей в главном — не верил насчет ребенка?

Ее мысли кружились вокруг этого целыми днями. Особенно после их разговора, когда Макс расставил все точки над «i». Она не могла пробиться сквозь стену, которую он возвел вокруг себя, и уже начала бояться, что никогда этого не сможет. А если не сможет, то… Уж не следует ли ей еще раз подумать, стоит ли заключать брак?

Все внутри нее сжалось от этой мысли. Да, времена изменились, и матери, воспитывающие детей без отцов, уже не считались париями. Но Джулии хотелось, чтобы у ее ребенка были оба родителя. Чтобы он был любим. Чтобы он рос в безопасности, окруженный заботой и поддержкой.

Кроме того, думала она, оглядывая то, что теперь стало квартирой Аманды, она не может вернуться сюда. Ее подруге хорошо здесь, в ее доме, который она уже успела превратить в собственное уютное гнездышко.

— Я не говорила тебе? — раздался голос Аманды из кухни. — Элизабет Веллингтон предложила мне заняться устройством вечера в честь пятой годовщины ее свадьбы.

— Это здорово. — Джулия надеялась, что вложила достаточно энтузиазма в свой голос.

— Я знаю! Хотя… — Аманда вошла в комнату, держа в руках два высоких стакана содовой со льдом, — между нами, конечно, — Элизабет совсем не выглядит счастливой.

— А что такое?

Аманда протянула ей один из стаканов.

— Она беспокоится, что вряд ли ей следовало бы праздновать годовщину брака, который, вероятно, не протянет и года.

— О боже. Бедная Элизабет. Как это, должно быть, тяжело для нее. — Джулия сделала глоток содовой.

— Я чувствую себя почти виноватой, взявшись за эту работу.

— Нет, это ты напрасно, — возразила Джулия. — Сделай лучше шикарный вечер. Пусть это будет подарком для нее. Я могу ее понять. Иногда приходится заставить себя пройти через что-то, даже если и есть сомнения.

Джулия почувствовала обеспокоенный взгляд подруги. Аманда знала ее слишком хорошо, чтобы она могла ее обмануть, даже если бы и пыталась. Но правда была в том, что и Джулии нужно было с кем-то поговорить. А кто бы подошел для этого больше, чем ее лучшая подруга?

— Макс не слушает меня, — сказала Джулия, сворачиваясь клубком в одном из новых кресел. Ее палец медленно обводил контур чайной розы на мягком подлокотнике, хотя вряд ли она осознавала это. Перед ее взором стояло лицо Макса, когда он назвал ее лгуньей. Опять.

— Это удивляет тебя? — Аманда устроилась в кресле напротив. — Ты с самого начала знала, что он упрям. Черт! Макс сделал себе имя на Уоллстрит, будучи самым упрямым человеком в Штатах. Каждый знает, что если он составил о чем-нибудь мнение, ничто уже его не изменит.

— Это успокаивает. — Джулия сделала глоток содовой, и поставила стакан на стол. — Я не знаю, что делать, Аманда. В данном случае его упрямство переходит все границы. Макс даже не хочет допустить, что в тестах, которые он прошел несколько лет назад, могла быть ошибка.

— Не знаю, что и сказать тебе. — Покачав головой, Аманда подтянула под себя свои длинные ноги. — Ты не можешь заставить его поверить тебе.

— Но ведь у него было время. То есть если бы я лгала, — Джулия рывком поднялась из кресла и сделала несколько шагов по комнате, — неужели я в итоге не призналась бы ему? Зачем мне нужно было продолжать настаивать, что он отец ребенка, если бы он им не был и я это знала? Какой смысл? — Она остановилась и, тряхнув головой, потерла обеими руками виски. — Клянусь, иногда мне кажется, что я хожу кругами.