Электричка выползла из мутного предвечернего марева, душная и полная все тех же дачников. Мы вошли в вагон и закурили в тамбуре. За окном медленно поплыли огороды, на которых густо росли овощи и фрукты, - при виде этой картины мы дружно принялись глотать слюну.

- Эх, не повезло… - медленно протянул Философ.

Я согласно и грустно кивнул в знак признания бесспорной правоты его слов. Обстоятельства были сильнее нас.

- Куда сейчас? – спросил меня Философ. – В город?

Я вновь сделал обреченное движение головой – вниз-вверх. Электричка тем временем доползла до станции и начала тормозить. Ботаник молча протянул нам руку – для прощания. Ему нужно было выходить.

- Ну давай, друг, - тихо сказал ему я.

Философ молча пожал ладонь Ботаника. Ботаник тоже промолчал в ответ. Накатывала посталкогольная депрессия. Бесконечная грусть холодной змеей свивалась в сердце.

- И почему люди употребляют депрессанты, к коим, собственно говоря, и относится алкоголь, для того, чтобы повеселиться? – спросил я Философа, глядя, как Ботаник выходит в открывшиеся с шипением двери и удаляется по платформе, слегка покачиваясь – возможно, от слабости.

- Исторический и философский парадокс, - коротко заключил Философ и полез в карман за пачкой сигарет. Сигарета осталась одна. Недолго думая, мы решили скурить по половине.

Затягиваясь дымом дотлевающего окурка, я смотрел в окно тамбура, и мне становилось грустно. Жизнь – не самая добрая штука, уж поверьте. Иначе на что нам, молодым и здоровым людям, такие страдания. Почему мы, люди в общем-то хорошо воспитанные и даже успевшие поучиться в университете, так стремительно идем на дно, с головой бросаемся в бездну, не сулящую нам счастья?

Станции через четыре по электричке пошли контролеры. Мы с Философом лихо перебежали пару вагонов, пропуская их вперед. Мое сердце, правда, после такого забега готово было выскочить из груди, перед глазами поплыло от слабости. Философу тоже было не лучше. Ворвавшись в вагон, мы тут же тяжело попадали на деревянные скамейки.

Сквозь грязные стекла вагона сочилось солнце. Мое самочувствие напоминало самочувствие червяка, раздавленного ногой неосторожного прохожего, - по крайней мере, по ощущениям. Я ослаб. Под мерный перестук колес я начал засыпать, впадая в тягучий алкогольный анабиоз.

Впереди из горячего чада выползал равнодушный августовский город, дымя трубами заводов и сверкая стеклами бетонных гробов спальных районов. Я не пошел сегодня на работу, и единственной тому причиной был тот факт, что я умер. Окончательно и бесповоротно.

Мы с Философом вылезли в Дачном. Унылое место. Многоэтажки, пустынные дворы, какие-то мутные типы, околачивающиеся в них. Или просто мне так с похмелья казалось? Хотя, нет, не казалось: весь мир – унылое и глупое место, где таким, как мы, остается лишь пустота и бесконечное похмелье, выхода из которого нет.

Мы еле передвигали ноги. Вечернее солнце уже не так жарило, как днем, но и этого хватало для того, чтобы ощущать себя в адском пекле, поджаривающимся на сковородке. Чертей только не хватало, хотя и до их появления было недалеко.

Внезапно Философ нарушил тягостную тишину:

- Слушай, а давай продадим мой мобильник, - сказал он, обращаясь одновременно ко мне и к кому-то внутри себя.

- Зачем? – вяло спросил его я, в общем-то, зная ответ на этот вопрос.

- Вот именно – зачем? Зачем он мне нужен? – ответил Философ, - глядя куда-то перед собой. – Все эти вещи… они привязывают к себе, а толку от них – ни хуя. Жили ведь люди без мобильников – и чувствовали себя вполне даже хорошо. Думаешь, Платон знал, что такое мобильник? Не знал. Потому и стал великим философом. А на вырученные деньги мы пивка купим и что-нибудь пожрать.

Вообще есть очень даже хотелось. И опохмелиться тоже.

- Ладно, почему бы действительно его не продать, - произнес я, - своего собственного телефона у меня уже давно не было: один я по пьянке утопил в унитазе, а другой разбил, играя им в футбол.

- Ну, вот и порешили, - сказал Философ, доставая телефон из кармана, - пойдем, я тут одну скупку знаю.

И мы пошли. Избавляться от бренных вещей, отягчающих существование нашего духа.

Такие вещи как алкоголь или наркотики быстро помогают победить в себе материализм. Все на алтарь своей зависимости. И ничего кроме нее.

Получив на руки деньги и квитанцию, мы вышли из магазина, по совместительству являвшегося и чем-то вроде ломбарда. Квитанция тут же полетела в урну, а вот вырученные деньги Философ бережно сжимал в руках. Но не из меркантильных побуждений – для того только, чтобы тут же их спустить. Таковы уж законы зависимости.

Через десять минут мы уже стояли в близлежащем дворе и тянули пиво. В руках у каждого было по вафельному стаканчику мороженого. Простые потребности – простые решения, вот так.

Пиво потихоньку вселяло надежду в наши опустошенные сердца. Солнце клонилось за дома. Теплый ветер гнал пыль по асфальту, шелестел в зеленых кудрях деревьев.

- Тебе с работы-то не звонили? – спросил меня Философ. Сам он уже давненько нигде не работал.

- Нет, не звонили, - ответил ему я, - а что им звонить? Они и так все понимают. И вообще работа – от слова раб, а увольнение – от слова воля.

Не то чтобы я ненавидел работу, скорее она вызывала у меня легкое отвращение. Я не был лентяем, но мне было противно вкалывать на Дядю. Такова уж была моя натура.

Мы допили пиво и решили пойти куда-нибудь пожрать. Думать долго не пришлось: наш выбор пал на близлежащий Макдональдс, ибо Макдональдс – единственное место, где при должном уровне смекалки и наглости можно пожрать бесплатно. Есть просто несколько простых секретов. И Философ, проработав там в свое время несколько месяцев, знал их все.

Нужно просто найти чек. Чек, который и станет отправной точкой на пути к халяве. А потом с возмущенным видом идти на кассу и орать, угрожать, требовать обслужить тебя по этому чеку: мол, я уже полчаса жду, а мне так ни черта и не принесли. Просто, да? Да уж проще некуда!

И самое забавное, что это срабатывает. Следует только быть предельно уверенным в себе. И капля актерского таланта вам не повредит.

В большинстве случаев вас обслужат сразу же: все объясняется психологией Мак-рабов – эти люди, привыкшие пахать в поте лица на Рональда Макдональда за копейки, просто не имеют необходимого уровня воли, чтобы тебе возразить. Даже пришедший на шум менеджер скорее всего ничего не прохавает: проще пойти на уступки, чем портить имидж компании. Забегаловка все равно в накладе не останется: сэкономят на качестве пищи и санитарных условиях ее приготовления. Тем более, что накладки в этой потной машине вечно суетящихся Мак-муравьев действительно бывают: иногда в суматохе клиентов забывают обслужить. Так что забрать у клоуна Рональда свой кусочек холестериновой хавки можно всегда.