– Уважаемый мастер Матео, я никакой не Хвост, а запоздалый путник. К вам по делу. Если вас не затруднит, уделите мне, пожалуйста, минуту своего драгоценного времени!

Кузнец, вняв мольбам, шаркающей старческой походкой направился в мою сторону. Теперь было хорошо видно, что это вовсе не человек, а самый настоящий гном. Вот это уже интересно! Ни разу не слышал, чтобы гномы в одиночку селились среди людей, тем более в сельской местности.

Лет двести назад они покинули свои горы и кланами стали селиться в крупных городах, где за короткое время прибрали к рукам почти весь банковский бизнес. Вкладчиков привлекала абсолютная надежность хранилищ гномов, высокий процент по вкладам и низкий по займам, а главное – полная конфиденциальность. За умеренную плату в необъятных сейфах горного народа можно было спрятать любую вещь надежно и на сколь угодно долгий срок. Что говорить, большинство моих сбережений покоилось именно там.

В городах гномы не растворились среди людей, а держались компактными группами, оставаясь верными своим вековым традициям и укладу жизни. Браки между людьми и гномами были очень редки и не поощрялись ни с той, ни с другой стороны. Этому было простое объяснение – потомство, появлявшееся на свет от этих браков, рождалось хилым, нежизнеспособным: младенцы, как правило, не доживали и до года.

Матео был типичным представителем своего народа. Ростом едва достигал моей груди, но за ребенка принять его нельзя было никак: широченные плечи, могучие руки и толстенные ноги – все это однозначно указывало на то, что передо мной взрослый мужчина. К тому же от самых бровей его лицо было покрыто густым, темным, с заметной проседью волосом, а голову украшала белая как снег пышная шевелюра. По причине обильной растительности на физиономии кузнеца можно было увидеть лишь небольшой участок морщинистого лба, крупный, пупырчатый, бордовый нос с огромной бородавкой на кончике и маленькие, очень живые синие глазки. Я затруднился бы навскидку угадать его возраст, возможно, лет двести – двести пятьдесят, что соответствовало сорока – сорока пяти человеческим. На то они и долгоживущие, чтобы долго жить.

Кузнец подошел вплотную к забору и молча стал изучать непрошеного гостя. Наконец его грубый голос вновь нарушил ночную тишину:

– Машину закатывай во двор, иначе к утру местная голытьба растащит ее по винтикам!

Позвенев связкой ключей, он вставил один из них в замок на воротах. Громко щелкнуло, и широкие створки гостеприимно распахнулись.

Определив «Кентавра» в указанное хозяином место и прихватив рюкзак с вещами, я покинул салон. Вслед за мной умудрился выскочить Злыдень и, к моему великому ужасу, направился прямо к хозяину, игриво помахивая хвостом. Вместо того чтобы шарахнуться от зверя, мастер широко улыбнулся и в свою очередь сделал несколько шагов в сторону пса. Затем гном, привстав на цыпочки, смело положил руку на голову пса и стал почесывать его между ушами, приговаривая нежно:

– Славный песик! Не бойся, дядюшка Матео не обидит тебя!

Команда «сидеть» так и не успела сорваться с моих губ. Я стоял и с открытым ртом наблюдал сцену трогательной встречи гнома и свирепого зверя, который, кроме своих хозяев-пенсионеров и меня, никогда никого к себе близко не подпускал. Злыдень щурился от удовольствия, вертел хвостом, будто пропеллером. Мне показалось, что он даже немного присел, чтобы карлику было удобнее его гладить.

Наконец кузнец отстранился от моего товарища, потрепав напоследок за загривок, и обратил взор на меня:

– Подожди минуту, я только закрою ворота!

Мне почему-то все больше и больше нравился этот гном. Сам факт, что пес признал его, говорил о многом. За внешней грубостью хозяина скрывалось большое доброе сердце и чистая, открытая душа. Злыдень внутренним звериным чутьем мгновенно определяет плохого человека и, как бы тот ни старался, никогда не подпустит к себе близко непонравившуюся личность.

После того как ворота были закрыты, Матео взмахом руки пригласил нас в дом. Я приказал псу оставаться во дворе, но хозяин решительно возразил:

– Я живу один, собака не помешает, нечего ей здесь комаров кормить! – и проворчал тихонько в усы: – Что за народ пошел? Сами любят в тепле нежиться, а о братьях своих меньших вовсе не думают.

– Зря вы так, мастер Матео, лучшего друга, чем Злыдень, у меня нет. Он мне недавно даже жизнь спас, – с укором произнес я.

– Ладно, не обижайся на старого гнома. Это я так, не со зла. – Матео легонько подтолкнул меня в спину и поманил пса в дом.

Первым делом хозяин приказал мне снять грязную, мокрую обувь и брюки, сунул взамен теплые домашние тапочки и широченные, но короткие суконные штаны и, пообещав, что к утру все будет сухим и чистым, куда-то отнес мои вещи. Тапочки были как раз впору, а штанишки пришлось подпоясать веревочкой. Потом он усадил меня в кресло за низенький стол в просторной гостиной, расположенной на первом этаже, а сам минут на пять исчез. Через небольшой промежуток времени стараниями хлебосольного кузнеца на столе не осталось свободного места от тарелок с разными закусками и емкостей с напитками. Покончив с сервировкой, он задумчиво посмотрел на Злыдня и снова убежал на кухню. По возвращении Матео держал в руках неглубокую тарелку с громадным куском свежего мяса с большой сахарной косточкой, покрытого крапинками крупной соли.

Моя нижняя челюсть в очередной раз отвисла от удивления. Откуда хозяин может знать о пристрастиях пса? Возможно, он телепат и на ментальном уровне успел расспросить Злыдня? На мой вопрос гном с улыбкой ответил:

– Молодой человек, эту породу в давние времена вывел мой народ для борьбы с пещерными упырями. Когда-нибудь приедешь погостить на недельку к старику Матео, я тебе многое расскажу об их повадках и привычках. Сейчас вижу, ты подустал малость. Поэтому поужинаем, и за дело. Ведь ты не из праздного любопытства на ночь глядя тащился в нашу глушь по буеракам и колдобинам? Значит, хочешь предложить работенку сельскому кузнецу. Тебе до утра еще не помешает отдохнуть. В молодые годы сон имеет даже большее значение, чем еда… – Глаза его покрылись поволокой, гном вспомнил что-то приятное из своей давней молодости, но ничего больше не сказал и сел за стол напротив.

Ужин прошел в полном молчании, лишь треск челюстей, скрип ножа по тарелке да бульканье и шипение жидкости, наливаемой в кружку, нарушало ночную тишину. Мясо лесного оленя было хорошо прожарено и щедро сдобрено пряностями. Поднимавшийся во рту жар мы с хозяином заливали прекрасным элем, который он изготовил лично по старинным гномьим рецептам. Жареный картофель в качестве гарнира, сдобные пирожки с разнообразной начинкой – все было вкусно, питательно и хорошо сочеталось с пивом.

После основной трапезы Матео убрал со стола посуду, зыркнул на меня, решительно пресекая все попытки оказать ему посильную помощь в этом деле. Затем принес графинчик с золотистым виски, пару трубок и табакерку, доверху наполненную душистым табаком. От крепкого напитка и трубки я отказался. Гном, опрокинув стопочку, смачно крякнул и глубоко затянулся дымом. Затем вытащил из нагрудного кармана куртки очки в массивной роговой оправе, водрузил их на свой здоровенный нос, отчего, как мне показалось, тот стал еще больше, и обратился ко мне: