– Признаюсь, что ничего подобного я прежде не видел.

– Мой отец, будь он жив, очень рассердился бы, узнав о подобных выходках. Молюсь о том, что ни одно слово из услышанного здесь не достигнет ушей Ее величества, ибо боюсь, что она воспримет все это весьма болезненно. Мне не нравятся эти обезьяны. Они страшные.

– Не могу не согласиться с вами, миледи.

Она снова погладила его руку.

– Все же уверена, что это безобидно. Более преданного подданного королевы, чем милорд Эссекс, не найти. Он не допустит непристойностей.

Шекспир знал, что это не так, но заметил лишь:

– В самом деле, ваш благородный супруг знаменит своей привязанностью и верностью Ее величеству. – Эссекс возник перед ними, словно неповоротливый галеон. Дублет графа из белого шелка с золотыми нитями, богато украшенный бриллиантами, жемчугом и прочими драгоценными камнями, так сиял в свете свечей, что фигуры его супруги почти не было видно.

– Господин Шекспир, надеюсь, графиня хорошо вас развлекает. Мне было приятно услышать, что теперь и вы в рядах моих тайных агентов.

Шекспир встал и поклонился. Правда, он согласился выполнить только одно поручение Эссекса, но сейчас было не время обсуждать подробности.

– Милорд, это большая честь и удовольствие.

– Молодец. И как продвигается расследование? Уже нашли Элеонору Дэйр? Где она высадилась после прибытия из Америки?

– Еще не нашел, милорд. Но надеюсь, что скоро найду. Если она здесь, конечно.

– Что ж, держите меня в курсе. Очень скоро для вас появятся задания поважней. А сегодня просто развлекайтесь. На мой вкус, все это несколько жестко, но моя любимая матушка и сестры так захотели. А я не смею перечить Волчице. Что может сделать мужчина? Если ей хочется обезьян и ведьм, она их получит… – Он рассмеялся и зашагал прочь своей неуклюжей поступью к гостям.

Шекспир смотрел ему вслед и с отвращением размышлял о том, как давно Эссекс начал травить свою супругу.

Этот возмутительный маскарад завершился задолго до полуночи (бессвязно что-то болтающие обезьяны самым неприличным образом оседлали королеву фей), и гулянья переместились из залы в сады и на реку, где при свете смоляных фонарей и ярко пылающих факелов, закрепленных вдоль берега, гости приняли участие в потешных морских битвах на барках и лодках с навесом. Повсюду Шекспир натыкался на группы музыкантов, играющих на виолах, и певцов, исполняющих баллады. В большой зале танцы являли собой буйство гальярд и вольт – танцев, в которых молодые джентльмены высоко подбрасывали своих дам в надежде их поймать.

Шекспир наблюдал за игрой в карты, что шла в боковой комнате. Он выпил очень мало, нужно было сохранять трезвость ума.

Саутгемптон и Ратленд сделали крупные ставки золотом. Саутгемптон выковырял бриллиант из цепи, что висела у него на шее, и положил его в центр стола.

– Это против твоей кареты, Роджер. Переворачиваем карты: у кого высшая, тот и выиграл.

– Очень хорошо, Генри. Только пусть мою карту перевернет какая-нибудь праздная девица.

Пенелопа сделала шаг вперед и перевернула карту, которая оказалась десяткой. Шекспиру подумалось, что сейчас она даже красивей, чем когда он увидел ее в первый раз. Ее глаза казались темней, а волосы светлей.

– Тогда мою карту пусть перевернет Дороти, – сказал Саутгемптон. – Где Дороти?

– Моя сестра отправилась в спальню, – сказала Пенелопа.

– В спальню? Значит, это она праздная девица, а не вы.

– Но я же не сказала, с кем она туда пошла, и разве я говорила, что она отправилась туда спать?

– Черт возьми, тогда я сам переверну карту, и будь я проклят. – Саутгемптон перевернул карту, которая оказалась королем. – Ага, твоя карета теперь моя, Роджер. Девица тебе не помогла.

Шекспир вышел из комнаты. Однажды он слышал, что в Париже Саутгемптон проиграл в теннис пять тысяч фунтов. Говорили, что ему не было жаль денег, больше всего Саутгемптона огорчил тот факт, что его обыграл француз. Бесцельно глядя по сторонам, Шекспир, словно пьяный, споткнулся о дверной порог в дальнем конце залы, когда брал бокал вина с подноса слуги. Тот даже внимания не обратил на очередного пьяного гостя. Выйдя из залы, Шекспир еще раз осмотрелся. У подножия лестницы стоял богато украшенный дубовый сундук, на крышке которого стоял подсвечник с мерцающей свечой. Поставив свой бокал с вином на сундук, Шекспир взял свечу, прикрыл ладонью пламя, чтобы не погасло, и неслышно поднялся по узкой винтовой каменной лестнице. Он был в квадратной башне, где находилась комната, в которой он встретил Фелиппеса, Миллза и Грегори. Несмотря на то что никто не видел, как он сюда поднялся, Шекспир решил на мгновение затаиться, дабы убедиться, что за ним не следят, а затем скользнул в хранилище тайн и секретов.

Среди такого сонма документов и бумаг Шекспиру вряд ли быстро удастся найти то, что ему нужно. Он искал документы, в которых мог оказаться план этого дома и где указывалось бы возможное расположение необходимых ему сведений. Он знал, что у Уолсингема были обширные досье как на Арабеллу Стюарт, так и на графа Эссекса. Нужно было сузить поиски. Если он будет знать, где искать, он сможет вернуться сюда позже.

У Шекспира еще оставались сомнения, когда Сесил дал ему это поручение, но после посещения пирушки в доме Эссекса от них не осталось и следа. Во всем этом было что-то гнилое, какое-то бесстыдное презрение к установленному порядку. Ни Эссекс, ни его высокомерная матушка Летиция, а также их окружение даже не волновались о том, что об этой пирушке станет известно. Высокомерные, они были уверены в своем положении и считали, что законы им не указ. Этот двор королевы Летиции действительно походил на настоящий королевский двор.

Шекспир поставил свечу на стол. Очень быстро одну за другой он принялся осматривать полки и груды бумаг, время от времени Шекспир вытаскивал какой-нибудь документ, проглядывал его на предмет важности и возвращал на место. Скоро он понял, что все здесь расположено в определенном порядке. Касающиеся Рима документы и корреспонденция были собраны вместе, как и перехваченные письма из Мадрида, Парижа и Нидерландов.

Ему были нужны документы, имеющие отношение к этому дому. Только в них – если вообще где-либо – он мог найти то, что ему было нужно. Слева от высокого окна в нише, в восточной части комнаты располагался стол, устеленный картами и схемами. Еще левее, прислоненные друг к другу, стояли огромные книги в кожаных переплетах. Над ними висело несколько полок. Он протянул руку и наугад вытащил небольшую пачку бумаг. Шекспир быстро просмотрел их. Это были давние донесения от старых тайных агентов Уолсингема. Шекспир узнал имена: Поули, Берден, бедняга Гарри Слайд, которому перерезали горло в публичном доме в Саутуарке. Шекспир вздрогнул при воспоминании об этом и положил пачку с документами на место. С полки, что была выше, он вытащил еще одну связку. Это было уже кое-что: донесение от графа Шрусбери касательно повседневного распорядка Марии, королевы Шотландии. Письмо было датировано декабрем 1586 года, за два месяца до ее казни. Шрусбери, который умер в 1590 году, спустя несколько месяцев после кончины Уолсингема, был супругом Бесс Хардвик, с которой они жили раздельно.