Накануне Октябрьской революции обрываются следы и основной части команды крейсера. 1 августа 233 человека во главе с лейтенантом Зариным прибыли в Архангельск на борту крейсера «Лорен». 88 матросов сошли в Мурманске, чтобы продолжить службу на «Аскольде». 9 августа из Архангельска в Петроград ушла телеграмма с предложением:«…считаясь с моральным и физическим состоянием команды «Пересвета», уволить сразу всю команду в девятинедельный отпуск». На следующий день на ней появилась резолюция: «Согласен». Подпись неразборчива.

А вот судьбу самого затонувшего крейсера мне удалось проследить на протяжении еще целых десяти лет. 28 декабря 1918 года царские дипломаты, не признавшие советскую власть, продали его некоему Э. Павичевичу. Вскоре он подписал контракт с итальянским синдикатом «Беллони» на «раздевание» затонувшего корабля.

Работы начались летом 1920 года. Наблюдать за ними новый владелец «Пересвета» поручил инженеру путей сообщения Александру Константиновичу Старицкому. В Порт-Саид прибыл зафрахтованный фирмой пароход «Фортунале» с пятью водолазами и двумя водяными помпами на борту. Поначалу дело пошло споро. За первый месяц работ, сообщал Старицкий Павичевичу, извлечены тысяча килограммов меди и бронзы, целый артиллерийский дальномер с ящиком и бронзовым пьедесталом, целая пароходная буссоль, машина и котел парового катера, одно орудие калибра 75 миллиметров, разные металлические части весом 250 килограммов, 30 медных цилиндров с ручками для подноса снарядов.

Но затем работы забуксовали. «В последнюю неделю, — писал 7 июля в Каир А. К. Старицкий, — водолазы вытащили словно в насмешку 13 медных кастрюль и только. Что они там делают? Уж не работают ли они под водой над денежными ящиками?».

Судьба денежных ящиков с «Пересвета» до сих пор остается интригующей загадкой. Никаких упоминаний о них в архивах мне найти не удалось. Между тем, если учесть протяженность маршрута крейсера и размеры его команды, суммы там должны были храниться приличные. Причем наверняка не в ассигнациях, а золотом. В Порт-Саиде я дважды слышал о сокровищах «Пересвета». Первую историю рассказал старик Махмуд аль-Масри. По его словам, японская (обратите внимание!) разведка знала, что на корабле находилось триста сундуков с золотом. Она наняла водолазов, они обследовали крейсер и подняли сундуки. Но японцы не смогли скрыть этого от англичан и французов, с коими пришлось поделиться добычей. Происходило это вскоре после того, как «Пересвет» затонул.

Вероятнее всего, в памяти старика столь своеобразно отложилась история с «раздеванием» крейсера. Но откуда он взял поднятые сундуки с золотом? И самое удивительное: почему аль-Масри приписал эту операцию японцам, когда проводилась она итальянцами? О том, откуда шел «Пересвет», не говоря уже о его удивительной судьбе со вторым рождением, он совершенно ничего не знал.

Другую, более похожую на правду версию рассказал мне в конце 1986 года секретарь профсоюза порт-саидских докеров Аль-Бадри Фархали. По его словам, лет за десять до этого он читал в каком-то египетском журнале о потонувшем русском крейсере, который якобы вез крупную сумму золотом. То ли это была зарплата экипажа то ли средства на содержание корабля, а может, деньги предназначались и для какой-то другой цели, он не запомнил. Об этом узнали итальянцы, обшарили корабль, но ничего не нашли.

Так что загадку денежных ящиков можно, наверное, разгадать лишь одним способом: организовать новую экспедицию и тщательно обследовать «Пересвет». Не думаю, что задача эта неразрешима, — была бы группа энтузиастов да надежные спонсоры. А заодно хорошо бы было установить над затонувшим крейсером памятный буй.

К осени 1920 года работы в Порт-Саиде пришлось остановить: синдикат «Беллони» лопнул. Но в конце мая 1926 года они возобновились. На сей раз Павичевич заключил контракт с фирмой «Нереид», согласно которому ему причиталась лишь четверть выручки, полученной от продажи поднятого с «Пересвета». В начале 1927 года он сообщил Старицкому, что заработал за первый сезон 1407 египетских фунтов — сумму по тем временам немалую. На берег было поднято 125 тонн снятой с крейсера бронзы. Работы предполагалось продолжить весной. Но удалось ли? И если да, то какие были результаты? Об этом архивы хранят молчание…

В начале 1990 года в Порт-Саид пришли новые мемориальные доски. Одна, мраморная, — с именами тех, кто похоронен там, другая, бронзовая, — со списком всех моряков, погибших при взрыве «Пересвета». Но торжественное их открытие состоялось только через год — 25 февраля 1991 года, во время первого за пятнадцать лет визита в Египет советского военного корабля — эсминца «Безупречный». Военные моряки замерли в почетном карауле. Оркестр с эсминца сыграл траурный марш. Командир советской Средиземноморской военной эскадры контр-адмирал П. Г. Святашов и советник-посланник посольства СССР в Египте Н. К. Тихомиров сняли с досок покрывала. К обелиску возложили венки из живых цветов. А представитель Русской православной церкви в Египте отец Феофан произнес заупокойную молитву.

Новая мемориальная доска открыта!

Вот теперь наш гуманный и патриотический долг перед соотечественниками, погибшими на боевом посту, выполнен полностью. Все их имена увековечены. Мемориал моряков с «Пересвета» специальным решением Советского правительства приведен в порядок, на его поддержание выделены средства. Продолжают поступать деньги и сейчас, так что мемориал выглядит ухоженным. И дважды в год — в день гибели крейсера и в День защитника Отечества 23 февраля — к обелиску на Греческом православном кладбище в Порт-Саиде сотрудники посольства России в Египте приносят живые цветы.

Глава 8 Республика Зифта

Сентябрь 1987 года. Еду на машине вдоль восточного рукава Нила. В конечной точке поездки, Зифте, меня ждут. Этот небольшой город в нильской дельте прославился на всю страну в период мартовской революции 1919 года. И мне захотелось поговорить с очевидцами тех бурных и славных событий, посмотреть на места, связанные с ними.

Антиколониальная революция 1919 года занимает выдающееся место в новейшей истории Египта. Буквально весь египетский народ поднялся тогда на борьбу против ненавистных ему англичан. Обострению и без того глубоких противоречий между египтянами и колонизаторами способствовала Первая мировая война. Местная буржуазия, получавшая заказы от английской армии, за годы войны окрепла и все настойчивее стремилась вырваться из-под иностранной опеки. Ну а людям попроще война принесла лишь новые тяготы и лишения, причем не во имя защиты родины, а ради победы чужого им дела. И когда колонизаторы выслали из страны лидера буржуазных националистов Саада Заглюля и трех его товарищей, этот шаг стал искрой, от которой вспыхнул пожар народной революции.

Был и еще один фактор, оказавший воздействие на развитие обстановки в Египте, — международный. Целый ряд авторитетных историков — и египетских, и западных, и российских — усмотрели отчетливую связь между восстанием египтян в марте 1919 года и победой Великого Октября в России. Судя по публикациям печати и документам тех дней, общественность Египта не только хорошо знала об Октябрьской революции, но и считала ее достойной подражания, с той, естественно, разницей, что перед русским и египетским народами стояли неодинаковые задачи.