Когда Билл увидел Роберта, он мог выговорить только:

– Разрази меня на месте!

И Сирил тоже, как и Роберт, догадался, что они запросили слишком мало. Билл протянул Роберту пятнадцать шиллингов, состоявших в основном из шестипенсовиков и некоторого количества медной мелочи.

– Позови Леви, – скомандовал он жене. – Пусть уберёт все эти слоновые фотографии, подметёт хорошенько да пристроит какой-нибудь занавес.

– Ну, парень, – обратился он к Роберту, – считай, что тебе повезло. Твоё счастье, что ты обратился ко мне. А то знавал я таких, что били своих великанов да морили их голодом. Я-то что, я – кроткий, как агнец.

– Никто не посмеет меня бить, – сказал Роберт, глядя сверху вниз на этого «агнца». – Но вот только я очень голоден, дайте мне что-нибудь поесть.

– Слышь, Ребекка, дай ему поесть, неси чего-нибудь побольше и получше.

И ещё до ребят донёсся шёпот:

– Завтра с самого ранья – подпишем договор, чёрным по белому. Ага?

Женщина принесла Роберту всего лишь хлеб и сыр, но голодный Роберт был и этому рад.

А Билл в это время расставлял караул вокруг палатки на случай, если великан вздумает удрать с его пятнадцатью шиллингами.

– Как будто мы жулики! – негодовала Антея.

Билл хорошо знал своё дело. За какие-нибудь полчаса помещение было очищено и перегорожено занавесом, а точнее сказать – старым ковром с красными узорами по чёрному полю. За ковром поместили Роберта. Сам Билл, взобравшись на деревянные козлы, стоявшие у входа в павильон, обратился с речью к почтеннейшей публике. Он пояснил, что великан, которого он этой самой почтеннейшей публике собирался представить, не кто иной, как наследный принц королевства Сан-Франциско, изгнанный королём за его любовь к герцогине острова Фиджи. И вот теперь он попросил убежища в Англии, стране, где каждый свободен любить кого захочет. Великолепная эта речь кончалась объявлением, что первые двадцать посетителей заплатят по три пенса за вход – за каждого. Что касается дальнейшего, то цены, вероятнее всего, вырастут, а до какого предела, пока он сказать не может.

Первым посетителем оказался молодой парень, который привел на ярмарку поразвлечься свою невесту. Считаться с расходами? Да ни в коем случае! Раз его суженая хочет видеть великана, она его увидит, несмотря на то, что все остальные аттракционы стоили только один пенс, а тут целых три с каждого посетителя. Край парусины подняли и пропустили внутрь счастливую парочку. В следующий миг дикий крик долетел до тех, кто толпился снаружи, а Билл хлопнул себя по ляжке.

– Дело сделано, – сказал он, обращаясь к жене.

И в самом деле, этот вопль послужил прекрасной рекламой великану, возбудив любопытство толпы. Девица появилась бледная и дрожащая. Её обступила толпа людей.

– Ну, какой он? – спросил её стоявший в толпе чиновник.

– Ой!.. Ужасный! Вы просто не поверите, – с придыханием сказала девица. – Он ростом с дом. И такой свирепый! У меня аж кровь застыла в жилах. Такое увидеть только раз в жизни доведётся, я рада, что не пропустила это удивительное зрелище.

Свирепый вид Роберта можно было объяснить разве что тем, что он изо всех сил старался удержаться от смеха. Но скоро ему стало не до смеха. Целый день люди всё шли и шли, и по одному, и по двое, и по трое. Одни хотели поздороваться с ним за руку, другие тянулись, чтобы похлопать его по плечу, третьи норовили его пощупать, чтобы убедиться, что он – настоящий.

Остальные ребята сидели на скамье, наблюдали происходящее и умирали от скуки. И подумать только, всего пятнадцать шиллингов! Билл заработал уже раз в пять больше. Весть о мальчике-великане с быстротою молнии облетела все окрестности. Торговцы в тележках, господа в экипажах съезжались на ярмарку изблизи и издалёка. Один джентльмен с моноклем в глазу и с жёлтой розой в петлице шёпотом предложил Роберту десять фунтов в неделю и пригласил выступать в Хрустальном дворце. Роберт отказался.

– Не могу, – сказал он. – Бесполезно обещать то, что не сможешь выполнить.

Когда этот господин удалился, Роберт подозвал к себе Сирила и попросил:

– Скажи им, что мне надо передохнуть. И пусть мне дадут чаю.

Ему тут же принесли чай, а снаружи вывесили объявление:

АНТРАКТ НА ПОЛЧАСА.

Великан пьёт чай.

Пока в палатке никого не было, происходило спешное совещание.

– Как я, в конце концов, выберусь отсюда? – тревожился Роберт. – Я всё время об этом думаю.

– А чего тут думать, – ответил Сирил. – Как только солнце сядет и ты станешь опять самим собой, ты просто возьмёшь да и выйдешь отсюда. Они ничего нам не сделают.

Роберт выкатил на него глаза.

– Да ты что! Они попросту прикончат нас! Как только увидят, каким я стал маленьким. Надо что-то придумать. Во всяком случае перед заходом солнца мы должны остаться в павильоне одни.

– Я знаю, что надо сделать, – сказал Сирил и поспешно вышел из павильона.

Снаружи Билл покуривал свою глиняную трубочку и разговаривал с женой.

– Мы с тобой всё равно что наследство получили, – говорил он вполголоса.

– Послушайте, – обратился к ним Сирил. – Через минуту вы можете опять запускать публику. Великан уже заканчивает своё чаепитие. Но как только солнце сядет, вы должны непременно оставить его одного. В этот час он обычно ведёт себя очень странно. И, если он не останется один, я не ручаюсь за последствия. Но через полчаса после захода солнца он опять придёт в себя.

Где-то за полчаса до заката было объявлено, что великан ужинает.

– Теперь, – обратился Сирил к сестрам, – быстро идите домой. Что? Тележка? Да пёс с ней! Завтра с ней разберёмся. Мы с Робертом одеты одинаково. Так что мы как-нибудь выйдем из положения. Вы будете только путаться под ногами.

Выйдя из павильона, Антея и Джейн сказали Биллу:

– Мы идём домой. Пожалуйста, уж вы не обижайте нашего великана.

Это, как Антея потом заметила, был «бессовестный обман». Но другого выхода у них не было!

Когда они удалились, Сирил подошёл к Биллу.

– Великан просит, чтобы я принёс ему с поля пшеничных колосков. Я за ними сбегаю. Зачем? Да кто его разберёт! Я же вам говорил, что он бывает таким странным перед заходом солнца. Да, вот ещё. Он просил немного приподнять парусину сзади павильона, а то ему очень душно. Я прикрою его, чтобы никто не мешал и не подглядывал, а не то он жуть как рассвирепеет, а сам сбегаю на поле.

Из старых мешков великану устроили ложе и прикрыли его куском парусины. Оставшись одни, они стали шёпотом обсуждать дальнейший план действий. Ровно через полминуты, как солнце село, мальчик в короткой курточке, проходя мимо Билла, сказал:

– Я побежал за колосьями.

Он быстренько смешался с толпой. В тот же самый момент другой мальчик в короткой курточке выбрался наружу с задней стороны павильона. Он бросил Ребекке, стоявшей там на страже: