– Не трогай, – сказал Туре, когда Том решил вытереть блевотину полиэтиленовым пакетом – ради безопасности он носил его в кармане пиджака. Многих раздражали собачьи экскременты вдоль улиц в центре Лонгиера, и ему не хотелось навлечь на себя раздражение жителей в тот короткий промежуток времени, пока собака находилась у них в доме.

Туре достал пластиковую коробку и соскоблил в неё слизь.

– Не повредит нашему расследованию, – сказал он. – Мы отправим этот материал на материк, чтобы получить подробный анализ. Но на скорый ответ рассчитывать не приходится.

Он принёс им обоим кофе, они сидели и философствовали, вспоминая давние истории про полярные экспедиции, судьба которых сложилась трагически.

– А как насчет экспедиции на воздушном шаре на Северный полюс в 1897 году шведского инженера Андре[36] и двух его спутников? – спросил Том. – Может быть, они тоже отравились витамином «А»?

Судьба шведской экспедиции довольно долгое время оставалась загадкой, пока спустя более тридцати лет после гибели её не обнаружили в лагере на пустынном острове Квитойя к северо-востоку от Шпицбергена. Один из участников стал жертвой белого медведя. А как погибли двое других, никто и никогда не узнал. Одна из возможных причин – они умерли от передозировки витамина «А», потому что ели печень белого медведя, которая содержит колоссальную концентрацию этого витамина.

Туре считал такой исход вполне вероятным. Может быть, участники экспедиции ели печень белых медведей? Некоторые из симптомов отравления витамином «А» совпадали с признаками болезни, которая сразила Свейна Ларсена, – усталость, мышечная слабость, спутанность сознания. Может быть, Том что-то слышал о том, что они застрелили белого медведя? Может быть, они разделали его и скормили его печень собакам? Но один вопрос оставался без ответа – почему заболел только один из участников и почему заболели все собаки?

Том почувствовал, как по его позвоночнику скользнул холодок.

– Возможно, мы обнаружили причину, – сказал он. – Ведь губернатор дал добро на полёт спасательного вертолёта так далеко на Шпицберген, потому что они сообщили о нападении белого медведя.

Эта версия вполне могла соответствовать действительности. Ткань палатки, которую Кнут отправил на анализ, могла стать добычей медвежьих когтей. Кусок ткани был оторван от пирамидальной палатки, которая, как они утверждали, подверглась нападению белого медведя два дня назад. Зато другие версии вызывали сомнения. Например, острое отравление витамином «a» следовало исключить. Обычно его симптомы проявляются только через несколько дней. Кнут изучал лагерь до того, как приземлился вертолёт. Нигде никаких характерных следов от медвежьих лап. Если бы они застрелили белого медведя, неужели они не рассказали бы об этом эпизоде?

– Мы надеемся, что это не отравление витамином «А», – сказал Туре.

– Ведь противоядия не существует. Если Свейн Ларсен съел печень белого медведя, то остаётся только ждать и надеяться на улучшение. Но тогда у него была бы диарея, а не рвота.

– Гектора тоже рвало, но у него не было диареи.

– Неужели и у Гектора?

– Арве так назвал его. Они изучали в школе греческую мифологию. Мы завели себе собаку – ну и что в этом смешного?

Туре отвернулся, но Том видел, что он улыбался.

– А всё потому, что вы придумали слишком строгие правила содержания животных здесь, в городе, – сказал он. – Кстати, кто отправил кота в ссылку к новому школьному учителю?

– Здесь, на Шпицбергене, не разрешено заводить котов, – раздражённо огрызнулся Том.

Туре хорошо знал аргументы – и за, и против. Дискуссия относительно котов продолжалась много лет. Если можно содержать собак, хомяков и птиц, то почему бы не разрешить содержать и котов и кошек? В экологическом департаменте администрации губернатора называли примитивную причину запрета. Дело в том, что кошки гуляют сами по себе. Эти крошечные пушистики – машины для убийства. Если котам и кошкам разрешить находиться на Шпицбергене, то на береговой линии будут истреблены все птенцы[37].

Но люди, конечно, не сдавались. Тогда и полярные лисы тоже представляют опасность, возражали они и были правы. Лисы тоже поедали птенцов, но они считаются естественной частью фауны, и у них есть враги, которые позаботятся о том, чтобы поголовье лис уменьшалось. А коты могут просто побежать домой к хозяевам и защититься в закрытом помещении после своих убийственных акций.

Том сменил тему разговора:

– А может быть, Свейн Ларсен заболел до того, как он появился здесь? Разве нет такой болезни – кошачьей чумы, которая опасна для людей? Ведь есть же собачья чума?

– Я никогда об этом не слышал. Дело в том, что всех собак доставили из Лонгиер. И они были здоровы, когда их вывезли на льдину, – сказал Туре. – Но я понял, куда ты клонишь. Ты считаешь, что Свейн Ларсен подхватил какой-то вирус на материке и потом заразил своих собак? Мы проверили наличие вирусов и бактерий. Ничего особенного, мы обнаружили вирус герпеса, хотя и в латентном состоянии. Ведь до сих пор никто не умер от ранки на губе…

– А что мы будем делать, если вдруг кто-нибудь умрёт? И кстати, что там с Гектором? – спросил Том.

Подозрение наводило на нежелательные размышления.

– Может быть, Гектор и есть источник этой инфекции? Мы ведь не можем проследить, откуда и при каких обстоятельствах появилась эта собака. Мы даже не знаем, откуда её привезли или где купили для экспедиции. Выходит, что он был бесхозным, хотя, по-моему, в это трудно поверить.

Собака находилась у него в доме со вчерашнего вечера. Все дети играли с ней. Она никого не укусила, но лизнула Арве руку. А вдруг мальчик после этого провёл рукой по губам? Ведь бешенство передаётся именно так, через слизистые оболочки.

– А каковы ранние симптомы, Туре? Вы проверяли на бешенство?

Туре колебался.

– Точный диагноз мы сможем получить только после вскрытия, – сказал он. – Ты готов усыпить собаку, Том? Может быть, это самый оптимальный выход, ведь ситуация очень серьёзная…

– А сам ты как считаешь?

Том представил, как он явится домой и скажет детям, что собаку усыпили по его распоряжению. А что, если собака на самом деле здорова?