– Как же нет свидетеля? – удивилась я. – А попугай?

– Который улетел?

– Конечно, Паша! С утра мы быстренько объявим его в розыск, дадим наводку всем постам, и вскоре его нам принесут за хвост. Мы с ним побеседуем по душам, и умный Флинт, конечно, нам выдаст, кто так жестоко замочил его хозяйку.

– Синеокова, – вздохнул мой напарник, – по-моему, ты начиталась романов коллег по детективному жанру. Смотри!

– А что такого, – отозвалась я, – попугаи же запоминают речь, и вообще, они очень сообразительные существа.

– Сказала кошка, съев попугая, – поддел меня капитан. – И, конечно, суд без проблем признает такого свидетеля. – Он покачал головой. – Перестань, Лиза. Это все твои фантазии. Ничем нам попугай не поможет, даже если мы разыщем его. Потому что чудес не бывает.

– А найти старичка в очках среди миллионов пассажиров и вычислить, кто он такой, – это, по-твоему, не чудо? – вскинулась я. – Ты меня иногда поражаешь, Паша! Да, в метро полно камер, но качество записи… сам знаешь какое! Нет никакой гарантии, что, даже если мы получим более-менее пристойный кадр, мы сумеем определить, кто именно в этом кадре присутствует…

– Твоя правда, – сокрушенно признался капитан.

– И все-таки, – сказала я, почувствовав, что момент мне благоприятствует, – я не понимаю, почему ты не хочешь поделиться нашей находкой с ребятами. Я не очень люблю Зарубина, но все-таки следователь он хороший, надо отдать ему должное. Да и Антипенко…

Я умолкла, потому что при упоминании Зарубина лицо моего напарника сделалось таким мрачным, что я поняла, что продолжать бесполезно.

– Стасу я категорически ничего не скажу, – проговорил Ласточкин, дернув щекой. – И тебе запрещаю с ним откровенничать. Ясно?

– Но… Но почему, Паша?

Ласточкин поглядел на меня и усмехнулся.

– Потому что это Зарубин отвечал за оцепление, когда пытались захватить банду, – ответил он. – Вот поэтому я ему ничего и не скажу. Кто знает, не стучит ли этот товарищ налево? Есть-пить-то всем хочется.

В первое мгновение мысль о возможном предательстве Зарубина показалась мне нелепой, во второе я уже не была склонна считать ее такой уж невероятной, а в третье на меня снизошло вдохновение, и я вообще и думать забыла о Стасе. Потому что, раз мы будем дополнительно работать с Пашей, это значит, что мы будем больше времени проводить вместе. Что, в свою очередь, значит, что мне удастся научить его правильно расшифровывать вопрос женщины к мужчине, нравится ли она ему.

– Значит, мы займемся этим делом? – спросила я.

– Так точно, Лиза. А пока напишу-ка я бумагу, чтобы служба безопасности метрополитена предоставила нам данные с камер. Без бумаги, сама понимаешь, никто никуда меня не пустит.

– Уже поздно, – напомнила я, поглядев на часы.

– Вот и славно, поезжай домой. – Ласточкин включил компьютер. – Бумагу я предоставлю, а завтра с утреца начнем поиски – и убийцы нашей графини Караваевой, и таинственного старичка, который таскает в кармане снятые с трупов кольца. Ну, и дело Кликушина, само собой.

– «Кто убил графиню Караваеву», – задумчиво проговорила я. – Как тебе такое заглавие для романа? Согласна, оно ужасное, но побуждает взять книгу и узнать, кто такая Караваева, с какой стати она графиня и за что ее убили.

– Мне больше нравится «Охота за попугаем», – ответил Ласточкин, и глаза его блеснули.

– Ты это всерьез?

– Нет, конечно. – Капитан подмигнул мне. – Это кодовое название для того, чем мы на самом деле будем с тобой заниматься. Охота за старичком в очках. – Он посерьезнел. – Помни, Лиза. Никому об этом деле ни слова. Поняла?

– Поняла, – кивнула я. – Только хорошо бы нам и в самом деле отыскать попугая. Вдруг он что-то запомнил?

Ласточкин укоризненно покачал головой.

– Лиза, сколько тебе повторять? Попугай – не свидетель. Это жизнь, а не твой роман. Не трать зря свою фантазию, хорошо?

* * *

Стая голубей, урча, нежилась в лучах вечернего солнышка, когда внезапно откуда-то сверху на них спикировала большая фиолетовая птица, оглушительно хлопая крыльями.

Испуганные голуби с воплями протеста шарахнулись в разные стороны. Попугай презрительно покосился на них и отвернулся. Они были сизые, глупые и уродливые. По правде говоря, он бы и не подлетел к ним, если бы ему так не хотелось есть. Голуби что-то клевали, и он захотел тоже попробовать, что это такое. Но кусочки мякиша, которые им пару минут назад бросила сердобольная старушка, оказались слишком малы, и вдобавок попугаю с его тяжелым клювом никак не удавалось подхватить их с асфальта. Голуби, возмущенные, что чужак влез в их кормушку, снова сбились в кучу и на своем голубином языке обсуждали странного пришельца.

«Посмотрите, какие у него перья! Вот умора!»

«А клюв-то, клюв! Кошмарр! Кошмарр!»

«А его ноги! Какие ужасные когти! Фи, как неэстетично!»

«Какая чудовищная птица! У него и зоба-то приличного нет!»

«Меррзавец! Меррзавец! Он клюет наши крошки!»

«Пошел вон! Не смей трогать, это наше!»

«И откуда он вообще взялся?»

«Хорошо бы его сцапала кошка!»

Попугай стукнул пару раз клювом об асфальт, но крошки оказались для него недосягаемы. Поняв, что наесться тут ему не удастся, он вздохнул и взлетел в небо.

«Ага, – заверещали голуби, – ага! Испугался, голубчик! Вот и катись себе восвояси! Повадились тут всякие, уткина мать, покоя нет никакого честным птицам!»

И, налетев на крошки, голуби вновь принялись жадно их клевать. Они давились и толкали друг друга, а их маленькие желтые глазки горели злобной завистью.

– А теперь наша неразлучная парочка, Ласточкин и Синеокова! Ну, как продвигаются ваши расследования? Прошу вас, доложите!

На утреннем совещании у полковника Тихомирова все должны были отчитаться о проделанной работе. В основном наблюдалось то же, что и на предыдущих совещаниях. Отдел краж изнемогал от обилия дел и требовал выделить ему дополнительных сотрудников. Отдел убийств всячески отнекивался, ссылаясь на то, что у них самих работы невпроворот и вообще, они только успевают принимать трупы. Весной картина будет несколько иная: тогда отдел убийств будет завален работой, и уже в ответ на его требование о дополнительных сотрудниках отдел краж пошлет его куда подальше. В общем, обычная полицейская развлекуха.

– Три дела закрыты на прошлой неделе, и одно – на этой, – отрапортовал Ласточкин.

– Это баба, которая шлепнула своего мужа и его любовницу? – спросил заместитель Тихомирова, статный подполковник Морозов. Больше всего он смахивал на породистого английского герцога, которому взбрела в голову нелепая фантазия напялить на себя полицейский китель. – Ну так там вообще ничего расследовать не пришлось, потому что преступницу опознал случайный свидетель, страдавший бессонницей.