Странно, но, пока я рассказывал о событиях последних дней, стараясь не пропустить ни одной мелочи, меня ни разу не перебили. Все слушали внимательно, с каменными лицами, и я даже приблизительно не понимал, о чем они думают в этот момент! Нет, в том, что в мою историю никто не поверит, я и не сомневался, и лучше бы мне было смолчать или соврать, как я и собирался прежде. Но… что сделано, то сделано…

Я выдохся и умолк, закурив которую по счету сигарету. На ребят я старался не смотреть. Всегда неприятно сознавать, что тебя считают сумасшедшим. А иного отношения я не заслужил.

– Вот странное дело, – внезапно прервал Серега затянувшееся молчание, – мне только вчера снился необычный сон. Будто бы я еду куда-то по городу, а город тот не похож ни на что. Тысячи огней сияют в ночи вдоль дорог, а я все еду-еду… И машина у меня странная – таких не бывает. Я даже название ее помню до сих пор – «Пятикс»!

– «Икс пять», – поправил я.

– Вот, точно! Пять иксов! – обрадовался Серега. – Что это значит-то?

– Мне снов не снилось, – задумчиво протянул Влад, – но и отрицать версию Эрика я не могу. Причина простая: отчего-то ты мне сразу показался знакомым, хотя, сколько я ни пытался вспомнить, где же мы могли прежде видеться, так ничего и не припомнил.

– Мне тоже, – кивнул Молодой. – Ощущение дежавю. Я читал о таком! Чувство, что это уже было!

– Я не вру. – Я расстегнул кобуру и опустил ее на сиденье «виллиса». – Но у меня нет доказательств.

– А как же французский капитан? – удивился Лурье. – Чем не доказательство? Если бы не он, я бы тебе все же не поверил. Извини, друг. Но теперь я сомневаюсь…

– Вопрос только один, – подытожил Серега. – Если я правильно понял всю эту историю, то, чтобы вернуть нам настоящую память, мы должны пробраться через тысячу километров по территории врага, достигнуть Альп, отыскать там какую-то загадочную хрень, сломать ее, и тогда всем будет хорошо!..

– Или, – подхватил Коля, – вернуться к Ставриге, сдать французов, прикрыть Эрика и спокойно воевать дальше…

– Мы ничего не узнали из того, что интересно полковнику, – не согласился Гранин. – Ну, припрем мы капитана к нашим, и что? В портфеле по большому счету пусто, только прибор, но странный. Бумаги – да! Но половина зашифрована, а вторая и так уже всем известна. И прибор-то все равно неизвестно как работает. С чем мы придем? С пустыми руками? Мое мнение – вперед!

Голоса разделились. Влад долго молчал, изредка поглядывая на меня. Я старательно отводил глаза, но чувствовал его взгляд.

Наконец он сказал:

– Думаю, стоит рискнуть! Прав Максимов: или его сильно контузило, и он выдумал всю это историю, но у нас есть один железный факт – капитан Греве и секретный схрон в горах. Не знаю, что там внутри, но вдруг это окажется прототипом нового оружия? Вероятность велика. А все эти перемещения во времени… скажу честно, пока что в это я не верю!..

Что ж, пусть Влад мне не поверил в главном, но и не посчитал предателем. А значит, пока что все идет наилучшим образом. Мы вместе! Даже Чиж рядом. Собирателя-капитана захватили в плен, и он сотрудничает. А дальше? А кто его знает, что будет дальше…

– По машинам! – скомандовал Влад. – Нам нужно за ночь проехать не меньше четырехсот километров. Запас топлива в броневике сильно ограничен, но мы не можем его бросать. Найдем горючку по дороге! Вперед!..

Ехать ночью в достаточно комфортном транспорте все же на порядок приятнее, чем топать пешком по лесу. В этом я убедился на собственной шкуре.

Влад пересел в «виллис» к нам с Бреже, которого мы развязали и вернули на место рядом со мной, а Серега и Коля устроились в броневике вместе с Чижовым и Греве. В «хамбере» оказалось тесновато, но вполне терпимо.

Двигались мы достаточно медленно, не выше тридцати – сорока километров в час. Быстрее не получалось из-за плохой дороги и темноты.

Влад сидел на заднем сиденье, чтобы контролировать Бреже. Но француз вел себя спокойно, смирившись с ситуацией. Я был уверен, что он что-то замышляет, но, пока мы не доберемся до места, вряд ли рискнет совершить какое-нибудь безрассудство. Ведь без Греве ему никогда не отыскать деструктуризатор.

Я видел, что Бреже ни на секунду не расслаблялся, придумывая план, как избавиться от нас и спасти капитана. Супероружие, способное решить исход войны, – великая цель, которая оправдает любые средства. Но пока что у лейтенанта не было ни малейшего шанса помешать нам, сохранив при этом жизнь Греве. Он выжидал, а я наблюдал за ним, да и Лурье не дремал. Получился этакий статус-кво, когда все стороны временно находятся в условиях, изменить которые пока не представляется возможным, даже если положение вещей кого-то и не устраивает.

Вблизи городов нам встречались блокпосты и патрули, но бумаги Бреже и мандат капитана действовали безотказно. Никто ни разу даже не попытался заглянуть в броневик, не говоря уж о банальном обыске или тотальной проверке. Бреже размахивал пропуском, и с ним предпочитали не связываться. Француз оказался нашим лучшим приобретением, и я радовался, что мы не убили его там, в домике. С нами же Бреже вел себя подчеркнуто корректно, вопросов не задавал, неприятностей не доставлял.

Поспали мы с Владом по очереди и, не прекращая движения, просто поменялись за рулем. В «Хамбере» поступили так же.

Как только стало светать, я с удовольствием начал разглядывать проносившиеся мимо поля да мелькавшие временами деревушки, не тронутые войной. Бомбить их смысла не было, поэтому они уцелели, а жители, уже проснувшиеся и вышедшие на поля, дружелюбно махали нам вслед. Ха, знали бы они, что мимо них сейчас проезжает диверсионный отряд страшных русских, о которых местные пока только слышали! Улыбки быстро пропали бы с их лиц…

Пейзаж казался мирным, и, глядя на него, даже не верилось, что всего в нескольких сотнях километров отсюда в окопах мерзнут солдаты, рвутся снаряды, звучат выстрелы, ни на минуту не наступает тишина.

Березы везде одинаковые. Это я тоже осознал. Раньше мне всегда казалось, что березка – это нечто особо русское, национальное. Гордость, так сказать, отличительный знак. Мол, любишь березу – русский! Не любишь – вражина проклятый! Но здесь, на южной границе Франции, они оказались совершенно такими же, как где-нибудь в Рязани.

Вот тебе и символ страны. Обидно! Как будто дерево предало нас!..

Еще через час мы все же остановились на короткий привал – справить нужду, перекусить и размять мышцы после утомительного сидения на одном месте.

Молодой собрал хвороста и сухих дров, Гранин быстро развел небольшой костер, и уже через двадцать минут над огнем весело закипал котелок с водой, набранной в ближайшем ручье: раз предоставилась такая возможность, решили плотно позавтракать горячей кашей с тушенкой из запасов.

Я еще не настолько проголодался, но, замечая жадные взгляды моих друзей, не возражал против остановки. Не знаю, сколько дней провели они в этом мире и в этом времени, но к продуктам здесь было особое отношение. Страна голодала. Все для фронта, все для победы, но и на фронте ситуация с продовольствием оказалась сложной: солдаты питались как придется и чем придется, несмотря на то что вопросы поставки были переданы в руки пунктуальных и обязательных немцев, у которых и война, как известно, наступает только после сытного завтрака. И все равно даже они не справлялись с требуемыми объемами. Поэтому продпаек, выданный по распоряжению Ставриги разведчикам, оказался как нельзя кстати. Да и у Греве в домике запасливый Влад кое-что прихватил.